— Не скажите, барышня, — невнятно проговорил Мефодий и глотнул. — Кое-что изложено с удивительной точностью. Правда, тали он почему-то называет стропами, вместо «взять рифы» пишет «подвернуть край», гондола и корпус для него одно и то же, и так далее. Но если отвлечься от терминологии, можно подумать, будто он своими глазами наблюдал разворот «Лены».
— Почему бы и нет? — спросил я. — Он мог видеть отчет экспедиции, там этот разворот зафиксирован. Я, например, видел.
— Ты! — возразил Мефодий. — А он не мог. Ты посмотрел дату написания?
— Неужели до?
— За полгода до. Не до разворота, разумеется, а до возвращения «Луары».
— А еще? — спросил я, помолчав.
Мефодий рассеянно посмотрел на меня и снова стал поглаживать свою устрицу. Он словно раздумывал, продолжать ли.
Дашка сидела, подперев кулачком подбородок и взглядом поощряла мое любопытство. Сама она почему-то не хотела поторапливать и понукать Мефодия.
— Что еще он видел? — повторил я.
— Знал, — поправил Мефодий. — Это не одно и то же…
— Пусть так. Что еще он знал, хотя и не видел? Битву на Альте и бегство Святополка на восток?
Мефодий громко хмыкнул, оставил в покое устрицу, привстал и опять наполнил наши чары.
— Легче перечислить то, чего он не знал, — заявил он, садясь. — Он ничего не знал про дядю Бена — или почти ничего, и это очень странно. Он ничего не знал про меня. Но это уже не так странно, потому что я родился после разворота. Который, кстати, никаким разворотом не был, а только выглядел — этого он тоже не знал. И еще ему пришлось выдумывать скальных червей, чтобы заштопать дыры и убрать противоречия, но ему было невдомек, что он выдумывает. Он полагал, что знает. Вот, вроде бы, и все… Впрочем, ты все равно еще не читал.
— Ты мог бы дать мне эту книгу и раньше, — проворчал я.
— Я надеялся, что ты сумеешь улететь отсюда, — возразил Мефодий. — Я недооценил глупость нашей администрации. Теперь тебе придется узнать все и принять решение… Мужайся, потомок! — Он поднял чару и улыбнулся мне.
Я посмотрел на Дашку. Она тоже сочувственно улыбнулась мне и тоже подняла чару.
«Неужели тоже прабабушка?» — подумал я, ощущая некий нехороший холодок в животе.
…Их было пятеро, оставшихся в живых участников Последней Звездной: сестры-близняшки Бекки и Сара Айсфилд, Люська (Люсьен) Молодцов-Пуатье, Мефодий и дядя Бен. Все они, кроме дяди Бена, родились на «Луаре».
— Бенджамин Смоллет, если тебе что-то говорит это имя, — сказал Мефодий и выжидательно посмотрел на меня. Мне это имя ничего не говорило, и он продолжил.
