Число зверя, или Лейтенант дьявола | страница 3



Однако стоило Рододонту Селевкидовичу взяться за дверную ручку, как за стеной раздались звуки, похожие на оглушительный вой сирены морского порта: "Уэк-уэк-уэу-у-у-у!.." Немедленно задвигались стулья, стукнули фанерки, кто-то невидимый тяжело протопал, что-то грохнулось на пол. В соседних комнатах громко захохотали. Рододонт Селевкидович взвыл от досады, прошипел сквозь зубы:

- Ну, это уже выходит за рамки всяких приличий! Хватит, надоело! Пр-роверка, общая пр-р-вер-рка заданий! - толкнул плечом дверь и не заботясь более о спутнике ворвался в комнату. А молодой человек, напустив на себя равнодушно-скучающий вид (в самом деле, он-то при чём к этому переполоху?), вошёл в дверь, тихонечко насвистывая.

На самом же деле он отнюдь не был таким уж безразличным, каким хотел казаться. Слегка прищуренные серые глаза выдавали обострённую до предела наблюдательность, которую он пытался скрыть под маской показного безразличия. Неудивительно поэтому, что, едва переступив порог комнаты, новичок увидел над перегородившим дорогу книжным шкафом с запылёнными стёклами, на полках которого громоздились многочисленные папки и альбомы с разноцветными корешками, небольшой прямоугольник, а в прямоугольнике - пару весёлых, цвета морской волны глазок. Глазки эти удивлённо-радостно мигали, окаймлявшие их густые ресницы подрагивали, а от уголков к невидимым вискам бежали тщательно загримированные, но всё же слегка проступающие сквозь слой пудры паутинки озорных легкомысленных морщинок.

Пока вновь прибывший разглядывал хорошенькие глазки, Рододонт Селевкидович устраивал кому-то жесточайший разнос, вопя что есть мочи:

- Что это такое?! Нет, я вас спрашиваю, что это за безобразие?! А?! Ответьте немедля!

- Это болт, Рододонт Селевкидович. Болт, - прозвучал наконец ровный серебристо-чистый баритон, после чего визгливые начальственные выкрики немедленно прекратились. Чтобы получше рассмотреть того, кто умудрился мигом утихомирить бурю, новичок оторвался от созерцания чудесных глазок, повернул влево и проследовав коротким, но извилистым коридорчиком, образованным восемью шкафами, доверху набитыми всё теми же никому не нужными папками, попал наконец на нейтральную белую дорожку. Из того, что последняя имела пять голубых и два розовых ветвления, легко было заключить, что начальник рассчитал комнату на присутствие пятерых мужчин и двух женщин. Была, правда, восьмая дорожка, зелёная, и то, что Рододонт Селевкидович додумался разместить в комнате с мужчинами имика, показалось новичку немного странным. Розовые ответвления компактно уходили в самое защищённое шкафами место, значит, мужская часть комнаты женщин явно любила и оберегала от начальственного ока.