"Это синтетический мех, сделанный под беличий хвостик", - безошибочно определила Даня.
После ресторана началось самое прекрасное. Дом деталировщицы можно было описать словами: уютно, мягко, приятно. Правда, после вкусного ужина есть не хотелось, и пока новичок плескался в ванне, Даня соорудила лишь пару тоненьких бутербродов с заваренным по старинному рецепту кофе, зато приготовила всё просто замечательно и сервировала маленький столик прямо в спальне, освещённой тремя толстыми ароматическими свечами.
А когда после ужина она унесла посуду на кухню и вернулась оттуда в своей полупрозрачной комбинации, новичок в который раз вспомнил некоторые детали своего первого рабочего дня и здорово оробел. Нет, он не был стеснительным недотрогой, просто ни одна его бывшая подружка не предлагала себя так откровенно и сразу.
Впрочем, дальше Даня повела себя не совсем так, как он ожидал. Удовлетворённая произведенным эффектом, она прыгнула на колени к новичку и проворковала:
"А теперь расскажи, откуда у тебя на лбу эти вот маленькие миленькие шрамики", - и вновь осторожно погладила их подушечками пальцев, как днём. Новичка смущало её тёплое тело, бархатистая кожа и комбинация, открывавшая больше, чем скрывавшая. А поведение Дани вообще ставило его в тупик: девушка жалась к нему так доверчиво, но в то же время чувствовалась некая черта, за которую она не намерена заступать. И эти шрамы... При чём здесь они?
"Ну, расскажи! Пожалуйста..." - мурлыкала Даня.
Новичок принялся путано излагать то, что слышал урывками от матери: с какими муками она рожала и как он всё не мог выйти из утробы на белый свет, как то показывал головку, то нырял обратно, точно в прятки играл, и как акушерка в конце концов наложила щипцы, но сделала это крайне неумело, и вот остались на всю жизнь следы. Первоначально они были пунцовыми, но вскоре побледнели...
Даню явно утомил сбивчивый рассказ. Кажется, она сама не рада была, что вызвала новичка на откровенность. Наконец взяв правую руку юноши, с видом опытного хироманта принялась водить кончиком длинного изумрудного ногтя по ладони, склонилась над ней низко-низко и по-кошачьи зажмурившись, потёрлась щекой.
"На твоей руке написана бурная жизнь", - промурлыкала тихо и принялась целовать ладонь, изредка приговаривая:
"Люблю, так люблю мужчин с бурной судьбой!.."
Но неожиданно отдёрнула голову и изумлённо уставившись на новичка воскликнула:
"Как?! Ещё шрам? Да ты покрыт ими, точно герой Ватерлоо!"
