Я не успевала за противоречивой речью мистера Бративати. Мне казалось, что в нем сидят и ожесточенно .спорят два совершенно противоположных человека.
Он, взглянув на часы, оборвал свою речь:
— Очень сожалею, больше мне некогда вас слушать. (Ах, он, оказывается, слушал меня, а не я его! Занятно.)
До свидания. В следующую субботу я сюда не приду, занят буду.
Он был здесь в следующую субботу и в последующую.
А пока я осталась одна и неторопливо пошла наискось от пруда прямо в сторону Найтсбридж.
Какое это сладкое чувство ступать по мягкой траве, чувствовать землю ногою, быть плотью от плоти земли, черно-зеленой, дышащей. Как сладко в теплый день раскинуться на этом ковре и ловить солнце. Помню, однажды весной я водила по Лондону одного известного и важного нашего советского писателя. Он заметил лежащих на траве людей.
— А нам можно?
— Нужно!— строго сказала я.
Мы смеясь повалились на клумбу у памятника, почти на самой главной лондонской набережной. Мимо шли люди, бежали автомобили, слышались пароходные гудки на реке, а мы молча глядели в белое небо над нами. И никому на свете не были нужны.
Да — это одно из чудес Лондона, может быть, самое чудо: люди на траве. И город, украшенный ими, начинает казаться одним большим и добрым домом.
Я шла по траве, пересекла автомобильную дорогу, разделяющую Сады Кенсингтона и Гайд-парка, снова шла по траве. И вдруг я подумала, что каждый мой шаг приминал множество травинок, быть может, убивал их. А сколько зерен было уничтожено моей пятой, пока я шла по траве! А сколько невидимых мне насекомых!
Наверно, все эти мысли были внушены впечатлением от мистера Бративати. Наверно, я попала в плен его противоречивых рассуждений и сама стала мыслить несколько необычно.
Как прекрасно, когда человеческая жизнь озарена идеей, во имя которой и самой жизни не жаль. И как страшно, когда человеческая жизнь озарена идеей, во имя которой и самой жизни не жаль. Никаких противоречий здесь нет. Великое счастье выпало каждому живому существу — познать свет солнца, запах травы, вкус воды. Чем за это каждый из нас отблагодарил Природу, которая милостиво позволяет нам мучить и убивать ее? Но милостиво ли? Наказание подстерегает на каждом шагу. И главное Ее наказание, когда Она неизбежно навсегда вдруг отнимает возможность видеть свет — всегда впереди. Значит, здесь все квиты. И не надо ханжества, а также самоунижения, а также нарочитой жестокости к Природе. Она неизмеримо умнее нас, ибо ее закон — закон последовательности и неизбежности.
