– Леша, а ты помнишь, как мы у вас всю Новогоднюю ночь под елкой просидели?
– Угу. Только не просидели, а пролежали.
– Может, кто-то и лежал, а я сидела.
– Ну, конечно. Сейчас ты еще скажешь, что это я съел все мандарины.
Я возмутилась.
– Разумеется, ты! А кто же еще? Это же тебе потом было плохо, а не мне.
– Подумаешь! Мало ли, от чего человеку может быть плохо. А вот ты от мандаринов стала оранжевая и вся чесалась.
Да уж. Тут, конечно, крыть нечем. Было дело. Самое интересное, что это обжорство никак не сказалось на моей любви к мандаринам, хотя обычно люди потом на дух не переносят то, чем объелись.
Леха доел борщ и отодвинул тарелку.
– Ну, вот. Жизнь налаживается. Щас спою.
– Котлету с пюре будешь?
– Котлету? С пюре? Давай. Глядишь – доживу до Нового года.
Потапыч с упоением отстреливался от невидимого врага. Леха расправлялся с котлетой. А меня вдруг потянуло на лирику.
– Леша, – сказала я. – А ты в курсе, что мы с тобой видимся последний раз в этом году?
– Угу, – ответил Маркин с набитым ртом.
– Ну, тогда скажи мне что-нибудь хорошее.
– Что именно?
– Не знаю. Пожелай мне что-нибудь. В Новом году.
– Я вот думаю, – сказал Леха, прожевав. – Может, ты меня и дальше будешь кормить борщом с котлетами, а я тебе за это буду чинить что-нибудь? А?
Очень романтично. А он продолжил:
– Ты ведь с техникой не дружишь. Значит, у тебя наверняка еще есть что-нибудь сломанное. Точно?
Пришлось признаться, что позавчера сломался пылесос.
– Ну, вот!
– Маркин, я с тобой, между прочим, о серьезных вещах говорить пытаюсь, а не о пылесосе.
– Ну, хорошо. Давай о серьезных. Говоришь, пожелать тебе что-нибудь?
Он задумался, а я уже рассердилась.
– Не надо мне ничего желать. У меня и так все есть.
– А что же тогда тебе сказать хорошего?
– Скажи, как ты ко мне относишься.
Я совсем не собиралась этого говорить! Честное слово! Понятия не имею, почему у меня такое вырвалось.
Он рассмеялся.
– Машка, Машка, нерпа ты глупая. Ну, подумай сама – как я могу относиться к женщине, которую видел без штанов на горшке? А?
Вообще-то, это был совсем не тот ответ, на который я рассчитывала. Однако внутренний голос подсказывал, что другого мне не услышать. Пока.
И тут мне вдруг стало совершенно ясно, чего я хочу больше всего на свете. Я поняла это так отчетливо, как будто на меня снизошло озарение. Я хочу услышать, как он скажет мне то, о чем я только что подумала.
– А дай мне, пожалуйста, что-нибудь запить все это, – попросил Леха.
Я налила ему чаю и пододвинула варенье. Маркин вылавливал ягоды из сиропа, даже не подозревая, что его жизнь круто изменилась в одно мгновение.
