Работая над этим длинным абзацем, и отец Билье и Ясуко слышат шорох одежды. Но вот абзац закончен, Ясуко поднимает глаза и видит, как отец Маркони и отец Городи сбрасывают с себя свои черные сутаны и переодеваются в мирскую одежду.
Переодевшись, святые отцы улыбаются и торопятся к выходу.
…Машина, оставив за собой проселочную дорогу, выехала на оживленную магистраль.
Жилые кварталы сменились торговыми рядами. Миновав несколько станций электрички, машина направилась к центру города, обгоняя переполненные автобусы и пропуская вперед мчавшиеся легковые машины. Тогда им еще ничто не мешало ехать на большой скорости — улицы были малолюдны.
Отец Городи вдруг тронул за рукав своего спутника, сидевшего за рулем.
Отец Маркони — как он был сейчас великолепен в элегантном костюме! — посмотрел туда, куда показывал отец Городи.
У магазина стоял грузовик. Несколько японцев сбрасывали с машины большие мешки, их подхватывали на лету дюжие парни, стоявшие внизу, и быстро укладывали на трехколесные мотороллеры. На мешках было написано что-то по-английски.
Лица священников расплылись в улыбке. Они сразу поняли, что происходит у грузовика, но их это «не касалось».
Машина покатила по берегу в сторону портовых складов.
С кем встретились и о чем говорили в порту священнослужители, никто не знает, но они провели там около часа. После этого машина вернулась в центр и остановилась у мрачного здания, где размещались конторы магазинов и предприятий сомнительной репутации. Патеры постучались в одну из дверей. Им открыл японец лет тридцати. Кивнув головой, священники исчезли за дверями. О чем шла речь, какие сделки были заключены за этими дверями — тоже неизвестно. Только уже через полчаса они снова были на улице.
И вот они опять в поселке у Ясуко. Осторожный стук, и они в доме. Разговоров не слышно, из комнаты доносится лишь приглушенный смех. А минут через двадцать оба священника выходят из дому снова в черных сутанах.
Проводив святых отцов, Ясуко наглухо закрывает двери и дважды поворачивает ключ.
А они возвращаются в церковь. Их лица спокойны, как после богослужения. Они бесшумно поднимаются по лестнице на второй этаж и стучат в кабинет главы миссии. Получив разрешение войти, исчезают за дверью. В это время по коридору проходит еще один священник. Это отец Жозеф. Ему лет сорок, он худ, вид у него болезненный. Он с неприязнью окидывает взглядом дверь, за которой исчезли Маркони и Городи, и осеняет себя крестным знамением, будто за дверь скользнула нечистая сила.
