Вот почему я считаю, что все началось из-за придурка Заки. В синей московской ночи мы стояли под мелким непрерывным дождем на обочине, писая на бордюр и ругая последними словами — Заки таксиста, а я Заки.
Естественно, поймать в этом месте в это время такси или сумасшедшего частника не было никакой возможности. Чувствуя, как постепенно трезвею от влаги, я огляделся и сообразил, что парк по правую сторону дороги мне знаком, и если мы пройдем через него, то выйдем к многоэтажному кварталу, в конце которого расположена зеленая зона с новомодными особняками, в числе коих красуется и мой дом.
Я объяснил рекогносцировку шатающемуся Заки, который немедленно принялся протестовать и ругаться, хотя, убейте меня, не представляю, что другое еще можно было сделать в подобной ситуации, как не двинуться напрямик. Но Заки страшно боялся идти ночью через парк, а потому прочел мне целую лекцию о криминогенности Москвы и даже снова попытался ловить такси, махая руками посреди абсолютно пустой дороги. Понаблюдав за его клоунадой, я молча повернулся и направился к входной арке парка.
Я не безголовый супергерой, не лишен воображения и вполне начитан, чтобы представить, что может приключиться в темноте в зловещих аллеях, а потому честно скажу, что радости сия прогулка мне не доставляла, тем более что сзади волочился хнычущий Заки, истерично вскрикивающий от каждого шороха.
А парк был полон шорохов, леденящих душу звуков и причудливых силуэтов. То я ясно видел скрюченную фигуру старухи, манящую меня когтистым пальцем, а приблизившись, обнаруживал всего лишь молодое деревце акации со смятым газетным листом в ветвях; то вдруг Заки, вцепившись в мое плечо, свистящим шепотом вещал, что видит человека на застывших детских качелях, а это просто была сломанная спинка деревянного сиденья.
Наконец впереди за ровно подстриженным ограждением из кустарника бузины показался просвет улицы. Я с облегчением вздохнул, а Заки неожиданно принялся за художественную декламацию.
Минувшей ночью,
Когда вон та звезда, левей Полярной,
Пришла светить той области небес,
Где блещет и теперь, Марцелл и я,
Едва пробило час…
«Гамлета» мы ставили в Школе вместе с третьекурсниками — нам с Заки, двум балбесам, доверили роли Бернардо и Марцелло, а потому я прекрасно помнил эту реплику, а также следующую за ней репризу «Входит призрак». И сейчас уже был готов проговорить свои слова («Тсс, замолчи! Смотри, вот он опять!»), — как произошло нечто необычное.
