«Эк он завернул!» — подумал про себя Фоменко.
— Во-вторых, апостолики, или иначе апотактики, также последователи Татиана, близкие энкратитам. Они отвергали брак и частную собственность, использовали не общепризнанные Писания, но преимущественно «Деяния» Андрея и Фомы. Наконец, самые нечестивые из еретиков — так называемые оригенисты, которые, притворяясь монахами, сожительствовали с женщинами, а чтобы те не беременели, изливали семя на землю или вовсе прибегали к помощи собственных рук. А затем они ногами растирали по земле свои скверные истечения, дабы их семя не было похищено нечистыми духами для зачатия и порождения демонов.
Фоменко поморщился.
— О да, весьма странные персонажи эти оригенисты, — продолжал отец Ампелий. — Но всё, что мы о них знаем, известно только от Епифания, который мог и сгущать краски, чтобы бросить как можно более густую тень на ненавистного ему Оригена. Оригенисты пользовались и каноническими книгами Ветхого и Нового Завета, и некоторыми апокрифами, среди которых Епифаний называет только «Деяния Андрея». И многие латинские авторы четвёртого-пятого веков осуждали «Деяния» корпуса Левкия Харина как манихейское произведение, например Филастрий Брешианский в «Перечне ересей», Блаженный Августин в трактате «Против Феликса-манихея» или Еводий Узальский в сочинении «О вере против манихеев». С манихеями тут вообще большая проблема: с одной стороны, к ним относили почти всех еретиков, с другой — некоторые следы «Деяний Андрея», точнее, одна примечательная сюжетная деталь обнаружена мною в папирусных отрывках на коптском языке из «Манихейской псалтыри» третьего века. Одним из последних, кто в середине девятого века держал в руках собрание Левкия, был святитель Фотий, патриарх Константинопольский…
— А кто оказался совсем последним?
— Ну и вопросец вы мне задали… Кто же знает! Я подозреваю, что с каким-то списком «Деяний» был знаком византийский ритор начала десятого века Никита Давид Пафлагон и даже использовал их в своих вычурных творениях об апостоле Андрее… Интэ-рэсный чудак был этот Никита… — И вдруг в том, как выговорил эти слова отец Ампелий, почудилось Грише что-то странно знакомое.
— Так что же Фотий?
— А Фотий в сто четырнадцатой главе своей «Библиотеки» подверг «Деяния» корпуса Левкия совершенно уничтожающей критике. «Стиль книги, — пишет он, — совершенно неровный и коверканный; слова и обороты в ней иногда и свободны от небрежности, но большей частью грубы и банальны; здесь нет и следа лёгкости и непосредственной выразительности, а также того соответствующего природного изящества, которым отмечен язык Евангелий и Апостола. Текст полон нелепостей, несообразностей и противоречий. Автор утверждает, что иудейский бог, которого он называет злым и чьим служителем был Симон Волхв, — это один бог, а Христос, Которого он называет благим, — другой. Смешивая и путая всё, что можно, он зовёт Его и Отцом, и Сыном. Там же говорится, что Он никогда не был человеком во плоти, но только казался им; что Он являлся в разное время в разном обличье Своим ученикам — юношей, старцем, мальчиком, и снова старцем, и снова мальчиком, то высоким, то низкорослым, то настолько огромным, что Его голова почти достигала неба. Автор также выдумывает множество пустых и глупых небылиц о Кресте, говоря, что распят был не Христос, а кто-то вместо Него, и что поэтому Он смеялся над распинающими. Здесь отвергаются законные браки, а всякое деторождение объявлено злом и плодом зла… Кроме того, здесь рассказываются ужасные истории о глупых и несерьёзных случаях воскресения мёртвых людей, быков и прочего скота». Свой обзор Фотий заканчивает суровым приговором всему собранию Левкия: «Книга состоит из мириад ребяческих, неправдоподобных, непродуманных, лживых, глупых, противоречивых, нечестивых и безбожных утверждений, так что не будет ошибкой назвать её источником и матерью всех ересей». Последнее обвинение выглядит преувеличенным, не правда ли? Неужели одна-единственная книга может породить сразу все ереси? Это прямо как ваши бабки, которые на исповеди говорят, что грешны всеми грехами.
