— А почему ты решил, что дайверы еще не на месте, если ты сразу сказал им про золото? — спросил я Кочу. — Ты ведь с ними черте когда разговаривал?
— В сезон дождей тут делать было нечего, — улыбнулся австралиец. — А он только кончился. К тому же им надо подготовиться. И нам надо приготовиться, чтобы их приманить. Не отвлекай, мне надо подумать.
Он снова погрузился в свою медитацию.
«Вот фрукт… — подумал я без прежней неприязни. — Подумать ему надо. Мне такой возможности не предоставил, а сам извилинами шевелит. Мыслитель».
Иногда в глубине джунглей или прямо у дороги, отодвинув лес в сторону, возникали серые призраки заброшенных городов. Большинство из них не стали восстанавливать после войны, но были и развалины более позднего времени, вроде Рошана. Наконец мы добрались до нужного перекрестка с желтым указателем, сообщающим, что до Рошана шесть километров. Я растолкал Кочу, и мы выбрались в душную предвечернюю жару. Автобус загудел турбинами и укатил, оставив нас на пустынном шоссе.
— Ну что, мудрый Коча, можем мы отправиться в погребенный под прахом Рошан? — спросил я.
— Да, Хай, пойдем. Раньше ты не называл меня мудрым, спасибо.
— Ну, я тоже взрослею.
— Это хорошо. Пройдем по дороге две трети пути. Потом надо свернуть в джунгли.
— Почему так?
Коча присел на корточки и показал на бетоне черный след от резины. Такой могла оставить только свернувшая в сторону Рошана машина.
— Грузовик, — сказал он, поднимаясь. — После того, как проехал, дождя не было. А дождь был три дня назад.
Судя по высохшим подтекам песка в кювете, он был прав.
— Грузовик, значит… — сказал я, срывая травинку. — Не попасть бы к черту в зубы.
— Все будет хорошо, Хай, — улыбнулся Коча. — Это будет наша охота. Тем более — тебе нужны не те люди, которые приехали, а те, которые останутся.
С этой стороны на вопрос я не смотрел. Нет, как бы я ни злился временами на австралийца, но котелок у него варил. Совсем не как у нас, европейцев, совсем в другой плоскости. Но не хуже.
— Ты прав, мудрый Коча, — сказал я без всякой издевки. — Кажется, именно это и имел в виду мой отец.
Мы двинулись по обочине дороги в сторону развалин Рошана. Солнце быстро клонилось к закату, окрашивая воздух и пыль в янтарный оттенок. Иногда я срывал высокие травинки, росшие во влажном кювете, и жевал их в задумчивости, а Коча, как ребенок, честное слово, косил их кинжалом. В лесу раздавались вскрики птиц, готовящихся к ночлегу, и нарастающий звон цикад. Примерно на половине пути мы услышали впереди мощный взрыв.
