Я вспомнил слова отца о людях, для которых нет выбора, и кивнул. Взрослые знали друг друга лучше, чем знал их я, поэтому таким утверждениям следовало верить.
— Пока не видно опасных целей, — сказал я, вставая с кресла, — мне надо найти среди пассажиров одного важного человека. Так велел отец. Да, дядя Вакса?
— Да, мистер Вершинский, — серьезно ответил доктор. — Нам надо найти девчонку и кое-что выспросить у нее. Надо спешить. Кто знает, сколько у нас времени?
— Никто, — развел руками дядя Макс. Он достал из капитанского ящика горошинку рации и сунул мне в ухо. — Будь на связи. Если что случится, дуй сюда.
— Есть, капитан! — ответил я.
Вакса взял меня за руку, я подхватил кейс, и мы с ним покинули рубку.
На поиски неуловимой девчонки мы с Ваксой потратили не менее часа. Наконец она обнаружилась в игровом зале, вместе с двумя десятками других пассажиров, укрывшихся там из-за отсутствия иллюминаторов.
— Привет! — незнакомка первой узнала меня. — Что у тебя с лицом?
— Повредило взрывом, — с гордостью ответил я. — Мы с отцом были в рубке, когда шарахнула мина.
— Ты сын Вершинского?
— Да. Андрей.
— А я Оля.
— Очень приятно. Вообще-то я именно тебя искал.
— Вот как? — усмехнулась она.
— Да. Где твои родители?
Я задал этот вопрос, чтобы знать, с кем договариваться и на каких условиях можно забрать Олю в рубку. Ну не мог же я знать, что для этой бесстрашной девчонки вопрос окажется таким острым! А он оказался острым, как лезвие операционного робота.
— Дурак! — выдохнула она после короткой паузы. И отвернулась, заплакав.
Я понял, что она сирота, но было поздно. Я уже резанул ей по душе, и теперь, сколько ни пытайся заклеить рану, она все равно будет заживать какое-то время. Хотя мог бы догадаться, честное слово. По тому, как она сообщила о гибели тети Анны. Только человек, в детстве переживший смерть родителей, может с таким ледяным спокойствием говорить о смерти других людей. Ну, если не мог догадаться, то должен был хотя бы заподозрить.
— Извини… — Я осторожно шагнул к ней.
— Отвали.
— Оль, я не знал, честно. Мне нужно было с кем-то договориться, чтобы тебя отпустили в рубку.
— Зачем? — покосилась она на меня.
— Мне нужна твоя помощь. Одному мне не справиться. Но я не могу здесь говорить, давай выйдем.
Она недобро сощурилась, но все же направилась вслед за мной. Мы выбрались из игрового зала в небольшую комнату, бывшую когда-то курительной. Вакса остался у дверей, чтобы нам никто не мешал. К детям многие относятся пренебрежительно даже в экстренной обстановке, но у доктора было достаточно авторитета, чтобы убедить любого в важности нашей с Олей беседы.
