— Может, это карточные долги? — осторожно предположил я.
— Что-то я не знаю игры, где записи ведутся в такой манере. В любом случае, кроме цифр, должны быть имена игроков.
— Пожалуй, — мне оставалось только почесать лысую макушку. Других соображений не было.
— Похоже на какой-то счет. Я их видел достаточно, у меня мать бухгалтер, — сообщил Пас неожиданный факт своей биографии. — Вот смотри. Большие цифры — это скорее всего код товара, а маленькие — цены на каждое наименование.
У меня не было причин ему не доверять, но все же кое-что в этой трактовке меня не удовлетворило.
— Ладно, — сказал я. — Допустим, коды товара специально расположены в убывающем порядке, но почему цены устойчиво возрастают от верха к низу?
Пас задумчиво повертел бумагу в руке. Мы переглянулись, оба понимая, что зашли в тупик. Похоже, мой трофей оказался не годным для раскрытия тайны зеленых ящиков. Я попробовал представить, как бы почувствовал себя Буратино, если бы его золотой ключик не подошел к двери за холстом. Но сдаваться мне не хотелось.
— Погоди-ка, — покачал я головой. — Мне кажется, я знаю, чем занимается Жаб.
Пас пристально посмотрел на меня, не в силах скрыть любопытства.
— Наркотики, — зловеще прошептал я.
У колодца кто-то включил насос, и мы вздрогнули от неожиданности.
— С чего ты взял? — недоверчиво сощурился мой товарищ.
— На этой базе охотники курят. Ты сам видел. И именно здесь Жаб затеял погрузку. Почему не в другом месте? Или ты допускаешь подобное совпадение?
— Неужели трава может быть такой тяжеленной? Сомнительно, даже если она прессованная.
— Ты забыл про собак, — мне не терпелось похвастаться своей смекалкой. — Если везешь из Европы наркотики, надо избавиться от их запаха. Иначе собаки на таможне подадут знак, они специально натасканы. Скорее всего Жаб упаковал наркотик в глубинные боксы, какими доставляют грузы на донные базы.
— Барракуда! — покачал головой Пас. — Я мог бы и сам догадаться!
— Похоже, мы влипли. Если это дерьмо всплывет на таможне, одним Жабом дело не ограничится. Нам тоже завернут ласты, как соучастникам.
Возможно, я слишком сгустил краски. Зная трусоватость Паса, можно было обрисовать ситуацию помягче, а лучше вообще придержать язык. Но сказанного не вернуть — мой товарищ стремительно побледнел и плотнее сжал губы.
— Не дрейфь, — запоздало спохватился я.
— Все нормально, — с ледяным спокойствием ответил Пас. — Но нам надо думать, как из этого выпутываться.
— А чего тут думать? — пожал я плечами. — От нас ничего не зависит.
