Люк нашего отсека открылся. Жаб загрохотал ботинками, спускаясь из командирской кабины.
— Эй, охотники! — послышался его голос. — На службе не спать!
Я высунул голову из отсека. Стоящий у колеса Жаб показался мне не таким, каким я привык видеть его в учебке — там он выглядел хоть и страшным, но скучным, а здесь лучился весельем, силой и готовностью к самым неожиданным ситуациям. Передо мной был боец, а не преподаватель — рубашка выправлена, одна рука в кармане, другая вертит блестящий брелок на цепочке. Из-под рубашки торчат ножны глубинного кинжала.
Я вдохнул пряный воздух и спустился по лестнице на плотный войлок степной травы. За мной выбрался Пас. Возле колес пахло перегретой броней и горячей резиной.
— Смир-на! — негромко скомандовал Жаб, и мы с Пасом вытянулись по струнке, образовав шеренгу из двух человек. — Вольно.
«Старик» осмотрел нас, задержавшись взглядом на заправленных по уставу рубашках, и ленивым шагом скрылся в сторожке. Жаб коротко глянул на наручный хронометр.
— У вас есть час личного времени. С местными в конфликты не вступать. Если что, сразу ко мне. Я буду в штабе. Это вон там. — Он показал на большой холм, заросший травой, оттуда торчали трубы вентиляции, выкрашенные в защитный цвет. — Доступно?
— Так точно! — ответил я.
Жаб развернулся и направился к штабу. Когда он шел по сухой траве, из-под его ног во все стороны прыгали кузнечики с ярко-красными крыльями.
— Пить охота, — сказал я.
Пас тоже облизнул губы, но никто из нас не пожелал заходить в сторожку, где сидит «старик», чтобы спросить у него про воду.
— Смотри, похоже, там колодец, — мой товарищ показал на металлическое корыто возле ограждения, рядом с которым виднелся решетчатый кожух водяного насоса.
— Точно! — Я обрадовался не столько возможности напиться, сколько тому, что не придется встречаться со «стариком».
По пути к колодцу меня здорово развеселило, как затравленно и робко озирается Пас. Зачем такого взяли в охотники — непонятно. Издали, со стороны моря, доносилось еле слышное стрекотание небольшого мотора. Я невольно прислушался и различил за холмом ближайшего подземного строения два мужских голоса. Один звучал возмущенно, владелец другого спокойно оправдывался, только я не мог разобрать слов. Во втором голосе хорошо различался клокочущий присвист, свойственный Жабу.
«За что-то уже получил», — без всяких эмоций подумал я, нажимая кнопку насоса.
Мотор загудел, заглушив прочие звуки. Когда мы с Пасом утолили жажду и вдоволь набрызгались, я остановил насос и тут же услышал из-за холма отчетливое слово «щенки», произнесенное возмущенным голосом. Жаб продолжал оправдываться. Пас делал вид, что не слышит, но я понял, что разговор о нас. Вообще-то не очень приятно, когда о тебе отзываются подобным образом, но мной овладела не столько обида, сколько банальное любопытство.
