— Придушил бы… Сука! – прошипел Молин, зло глядя на десятника, но тот, продолжая орать, не расслышал.
— Налево, мать вашу! Десять шагов вперед!
Наконец‑то наступил долгожданный перерыв. Я с уважением поглядывал на остальных ребят, которые терпели все эти издевательства уже не первый день. Впрочем, если бы вместо меня смотрел кто‑то посторонний, не участвовавший полдня в экзекуции, то вряд ли вид обессиленных новобранцев вызвал бы у него что‑то кроме смеха. Может быть еще – жалость. Чуть ли не волоча щиты по земле, мы пошли к лагерю. Обеденная пайка хлеба уже не вызвала никаких нареканий. Клянусь, это – самый вкусный хлеб, который я вообще ел в жизни! Даже то, что на зубах хрустит пыль и песок, не портит божественного вкуса!
— Пива бы… – Баин одним глотком осушил кружку воды и снова налил.
— Может тебе еще девку? – поинтересовался Клони. – Тебе какую лучше? Со светлыми волосами или с темными? А сиськи какие любишь?..
— Клони, я тебе сейчас зубы выбью! – Ретон запустил в Клони кружкой, но или сил у него уже не было, или он специально не добросил – кружка упала на землю перед сидящим товарищем и покатилась куда‑то в сторону.
— Кстати, а с девками здесь как? – Молин, наверно, будет готов поговорить о женщинах и на пороге смерти. Он всегда отличался повышенным интересом к противоположному полу.
— Здесь – никак. – поддержал тему Клони.
— Одного поля ягоды! – сплюнул Ретон и отвернулся. – Еле на ногах стоят, а о бабах потрепаться…
— Вот дорастешь до того, что тебя в город начнут отпускать – там тебе и бабы будут. – Клони не обратил на слова Ретона никакого внимания. – Еще, когда в Баронства вернемся, там уж выбирай на любой вкус. Тамошние крестьяночки, я тебе скажу, совсем не против подзаработать. Только остановится рота на ночлег у какой‑то деревни, сразу набегут!
— А потом подхватишь дурную болезнь от тех шлюх, – вклинился в разговор Навин, – тут твой мужской инструмент и отвалится! Разве порядочная девка в лагерь роты пойдет? Одни шлюхи!
— Ну, если ты так говоришь, – пожал плечами Клони, – то там в деревнях уже ни одной порядочной не осталось. Как сюда шли – не меньше двадцати девок каждую ночь прибегало! А сколько в тех деревнях всего баб‑то?
Навин густо покраснел и сжал кулаки. Взгляд Стона и Комила тоже стал очень далек от дружелюбного. Ну да, они ведь сами – деревенские! И легкомысленно высказанное вслух сомнение Клони в том, что среди деревенских женщин в Баронствах остались еще могущие похвастать добропорядочностью…Я бы на их месте тоже оскорбился.
