— В строй! – буркнул он, указав рукой на других солдат десятка, и тут же гаркнул на них. – Вы, мать вашу, какого там расселись? Становись!
Солдаты неохотно подняли щиты и, с видимым усилием, поднялись сами. Мы встали рядом.
— С сегодняшнего дня у нас в десятке трое новеньких. – Ламил прохаживался перед строем. – Для них, и для тех тупых баранов, которые, может быть, успели позабыть – меня звать Ламил. Я – ваш десятник и обращаться ко мне не иначе как «господин десятник»!
Мы водили глазами за расхаживающим десятником. Туда–сюда, туда… Вот он остановился перед нами и гаркнул:
— Как звать?
— Меня? – пролепетал Черный.
— Молин! – одновременно с Черным ответил Червь.
— Если у тебя вместо башки хотя бы гномья задница, – Ламил подошел к Черному вплотную, – то ты должен вспомнить, что я менее мгновения назад назвал себя.
— Чер… – Червь вовремя ткнул Черного в бок и тот успел исправиться. – Балин!
— Алин! – тут же представился я, не дожидаясь повышения внимания Ламила к моей персоне.
— Алин… Балин… – пробормотал Ламил, отойдя на пару шагов, и, вдруг, резко указал на Червя. – Ты – Червь!
Мы все втроем чуть не сели. В глазах каждого из нашей троицы, наверно, вспыхнул один и тот же вопрос – откуда он знает? Видимо, наши ошарашенные лица произвели на Ламила благоприятное впечатление. Такой реакции он и добивался. Расплывшись в улыбке, десятник перевел указующий палец на Черного, который стоял рядом с Червем.
— И ты – червь! – потом указал на меня. – И ты – тоже Червь! А знаете…
Договорить десятник не успел. Он стоял и, выпучив глаза, смотрел как трое его новобранцев валяются на земле и держаться за животы. Мы хохотали. Как только сказанное Ламилом и, вообще, весь смысл произошедшего дошел до нашего разума сквозь пелену первоначального удивления, последняя капля упала на весы к остальным событиям сегодняшнего дня. Форменная истерика. Драка в таверне, убийство стражника, бегство из города, вступление в наемную роту – все это вылетало вместе с гоготом из наших глоток и брызгало слезами из наших глаз. Когда я снова смог видеть, первым, на что упал мой взгляд, было красное лицо Ламила и его ошарашенные глаза. Думаю, за всю свою жизнь он не видел такой реакции на «вступительное слово» для новобранцев. Я снова закачался по земле.
— Мне еще психов долбанных не хватало… – пробормотал Ламил и заорал во всю мощь легких. – А ну встать!
Все еще посмеиваясь, мы кое‑как поднялись с земли и снова встали в строй. Остальные солдаты десятка поглядывали на нас не менее ошарашено, чем сам десятник. Зато, не знаю как у Червя и Черного, но мое настроение заметно поднялось. То и дело из меня вырывалось хихиканье и мир уже не казался таким мрачным.
