Интересно, сколько мне дадут? Лет пятнадцать? Может, если денег хватит на хорошего адвоката, и десять? Если кто-то вытащит меня отсюда, на «пожизненное» я точно не потяну… Впрочем, возможно, я уже отсюда не выйду. Вернее, не выползу. Скорей всего, меня добьют сразу, и если они так поступят, то, честное слово, я их пойму. Представляю себе суд: психопатка в инвалидном кресле! Да посмотреть на это зрелище сбегутся жители всех стран! «Известная журналистка оказалась убийцей…» – глупые заголовки газет… Наверное, бесплатная реклама имени – не так уж плохо. «Встать, суд идет!» – и я, в инвалидном кресле… тьфу, Господи! Если все это повод для шуток – значит, дела мои совсем плохи. Хуже просто не бывает. Значит, я останусь жить, и мне дадут целых пятнадцать лет…
Запах гари доносился волнами, изредка накрывая с головой плотным облаком невыносимой вони. Боль тоже накатывала приливом – то есть, то ее нет. Каньон. Мертвые цветы. Мои мертвые цветы, которые снились по ночам столько времени! Белые цветы снятся к убийству. К смерти. Теперь я знаю это точно.
Автомобильная катастрофа. Так подумает любой досужий сплетник, если случайно забредет сюда со стороны дороги. Очередное ДТП? Ничего подобного! Самое натуральное убийство! Я никого не хотела убивать, но этого человека… Существуют свидетели. Сколько их было, в той комнате? А сколько было тех комнат? Одна или две? Оленьи рога и столы для бильярда, и еще такая забавная лампа в виде охотничьей винтовки… Они все расскажут… Ни о чем не станут молчать. Кажется, падая, я повредила не только тело. Я повредила рассудок. И это мой рассудок теперь разговаривает обвиняющим вторым голосом, нахально разделяясь на множество голосов… Можно подумать, мне есть до него дело! Я и без этого уже успела себя обвинить. И не только сама себя. Разумеется, в этом списке сразу же прибавятся другие. Другие. Свидетели. Сколько их было? Зачем я разговаривала с ними? Зачем?
Холод… Холод в глазах… Я еще подумала тогда, что в душный июльский вечер холод в глазах – не так уж плохо, что – то типа вентиляции! Я еще могла думать.
– Зачем ты впутываешь во все это постороннего человека? Ты хоть понимаешь, что обрекаешь его на смерть?
– А кого я должна впутывать? Тебя? Может, тех, кто в соседней комнате? Каждого, кто сюда приехал? Ты думаешь, я сразу не поняла, что ни один из вас не тронется с места, чтобы отвезти меня в каньон? Привыкли прятаться за чужой спиной, так и будете сидеть всю жизнь в тепле, на чужой шее… Стая! Стая стервятников! Не двинетесь с места, так посмакуете мою смерть!
