— Может быть, это и лучше для вас, — наконец сказала она, — Алис капризна.
Она ушла.
И вдруг мне показалось мое поведение чудовищным. Ведь я никогда — нет, никогда не обсуждал планов на будущее со своей красивой подругой.
Я вел себя непростительно, как эгоист, думая, что так может продолжаться вечно. Я бессознательно решил, что она любит меня так же сильно, как и я ее, и мне не приходило в голову, что наши легкие свободные отношения могут измениться, могут возникнуть проблемы, которые надо будет решать.
При первой же встрече я сказал Алис, что понял, как неправильно я себя вел, извинился и попросил ее стать моей женой.
— Ты болен, — во второй раз сказала она. — Разве это не счастье быть свободным, не связанным со мной или другой женщиной? Что касается меня, то я не собираюсь связывать себя ни с кем. Что может быть лучше свободы!
Итак, я ошибся. Алис не волновал характер наших отношений, несмотря на то, что они компрометировали ее.
Напрасно или нет, но я передал этот разговор миссис Хойет. Несомненно, мне хотелось оправдать себя немного в ее глазах, чтобы не выглядеть бессовестным соблазнителем.
— Я была бы счастлива видеть вас своим зятем, — ответила она спокойно, — хотя… вам лучше пренебречь моим мнением.
Затем, отбросив этот мягкий тон, она добавила:
— Вы зря теряете время. Моя дочь не любит мужчин. Нет, — сказала она, подняв руку, как бы отмахиваясь от жутких подозрений, — нет, я не это имею в виду. Моя дочь никого не любит. Она любит вещи.
Миссис Хойет снова сделала ударение на слове «вещи». Она сказала это таким выразительным тоном, с каким обычно произносят слова: честь, свобода, долг.
Итак, истина заключалась в том, что она никого не любила, она любила только вещи. Это означало, что ее собственная мать понимала, что ничего не значит для дочери. А уж я-то тем более, или, по крайней мере, начинал что-то значить только тогда, когда этой единственной в своем роде девушкой овладевало желание приобрести какую-то вещь, будь то кроваво-красный рубин или розовый турмалин, вкрапленный в кристалл.
Я плохо спал этой ночью. Мне казалось, что я вообще не спал. Всю жизнь я мечтал найти женщину-лидера, которая любила бы меня за то, что я подчинялся ей. А вышло так, что эта женщина только пользовалась мной. Как это унизительно!
Я был уверен, что любим женщиной, а на самом деле получалось, что я любил сирену. А она пользовалась мной для приобретения понравившихся ей вещей.
Джоуз замолчал. Он достал платок и вытер лоб. Воспоминания о прошлом разволновали его, отнимали силы. Мне хотелось помочь ему.
