1. Каким образом мог неразумный и несвободный первый человек совершить разумный, осознанный и свободный выбор?
2. Создавая два разнополых существа и запрещая им вкушать плоды с древа познания, Бог не то чтобы не мог предвидеть, а наверняка знал, что случится дальше, то есть как бы и спланировал всю последующую историю. Но почему-то, когда первые люди совершили грех, Бог прогневался на них, как будто совсем этого не ожидал, и изгнал их из рая. За что же наказывать Адама и Еву, если их поступок был запрогнозирован и они должны были поступить именно так, как поступили?
3. За что наказывать всех остальных людей, происшедших от первых грешников, муками в аду, если все они являются грешными автоматически, не по своей воле, то есть несвободны в своем грехе, не выбирали сознательно своей грешной участи?
4. Если в конце концов человека оправдают и он вновь будет с Богом, то зачем было ему отпадать от Творца? И вообще, зачем потребовалась Богу вся эта мировая мистерия: создание первых людей, запрет на древо познания, изгнание из рая и земная история? И зачем он вообще сотворил мир? Ведь он есть Всё, и поэтому абсолютно самодостаточен, и в этом случае вроде бы не должен вовсе заниматься какой-либо деятельностью. Кроме того, если Бог – это Всё, то как возможно Творение еще чего-то, то есть как можно ко Всему что-либо присовокупить, если оно и так уже Всё?
Мы рассмотрели только некоторые противоречия, которые возникают при попытке применить разум к религиозным догматам, на самом деле их гораздо больше. Что же говорила средневековая философия по поводу данных противоречий? Рассмотренные только что вопросы возникли при попытке понять разумом основные положения веры. Все эти «почему», и «зачем», и «каким образом», и «как могло» появляются, только когда мы пытаемся обосновать логически религиозные догматы, разобраться в них. Противоречия приводят нас к выводу, что положения веры внеразумны или сверхразумны, а потому применить к ним сознательное рассмотрение невозможно. Разум и вера несовместимы, и поэтому следует только верить, не пытаясь что-либо понять или осознать. Бог ведь – сущность запредельная и непостижимая, абсолютно совершенная и невыразимая ни в каких понятиях и словах. Можно ли о нем рассуждать так же, как об обычных и повседневных предметах, пытаясь применить к нему не только логику, но даже здравый смысл? Не смешно и не наивно ли стремиться нашим несовершенным человеческим разумением постичь, а тем более объяснить разумение высшее и Божественное? Не бесконечно ли жалки, тщетны и абсурдны наши попытки ответить на вопросы о том, зачем Богу надо было это или то, почему он поступил так, а не иначе? Его воля, замыслы и планы в принципе недоступны нашему пониманию, а значит, мы должны не осмысливать, а созерцать их с трепетом и благоговеть перед их величием и непостижимостью, должны бесконечно верить в религиозные догматы, а не осмысливать их своим ничтожным разумением. Такая позиция получила название
