Окраина спала. Нахохлившаяся за крепко запертыми калитками и темными окнами, над которыми хмуро нависали низкие, сумрачные крыши. От домишек, спрятанных за деревьями и заборами, от сонно мерцавших стекол пока еще веяло тишиной и покоем — до утра, с его тревогами и первыми солнечными лучами, когда солнце покроет стекла золотистым глянцем, было еще несколько часов.
Показался невысокий и довольно крутой холм, на вершине которого размещался кирпичный завод. Теперь дорога будет все время подниматься вверх, пока не уткнется в переезд. До него было совсем близко.
Волох и его спутница по–прежнему безмолвно шли вперед.
«Если навстречу попадется какой‑либо подозрительный тип, придется прижать ее к себе… или самому крепче прижаться к ней… Сколько еще раз нужно будет играть роль влюбленного из‑за вечной конспирации!» - улыбаясь, подумал он.
Издалека донеслось глухое дребезжание автобуса.
— Не прибавить ли шагу, как ты считаешь? — сказал он, снова крепко беря ее под руку.
В обшарпанном автобусе, освещенном тусклым, зыбким светом — как будто сквозь пыльные стекла пробивались отсветы далеких молний, — обращал на себя внимание изрядно подвыпивший мужчина средних лет: стараясь во что бы то ни стало доказать, что он способен держаться на ногах, гуляка раскачивался из стороны в сторону, точно маятник. На переднем сиденье самозабвенно шушукалась влюбленная парочка. Для них ничего вокруг не существовало.
Четвертый пассажир, одетый в плащ с капюшоном, на котором сверкали не успевшие растаять снежинки, с виду походил на деревенского жителя, какого‑нибудь крепкого, солидного хозяина. Впрочем, судя по одежде, он мог быть и ремесленником, мелким городским служащим. Человек стоял, крепко упираясь ногами в пол, и, казалось, внимательно наблюдал за тем, что происходило в автобусе. Волох уселся в дальнем, темном углу и слегка сдвинул на затылок шляпу, чтоб можно было держать в поле зрения пассажиров. Девушка осталась на ногах. Она застыла рядом с Волохом, закутанная в ярко–синий плащ с пелериной, намеренно низко опустив капюшон, так что видны были только одни губы, слегка подкрашенные. На лоб спадали пряди волос, и для того, чтобы разглядеть что‑либо, ей то и дело приходилось смахивать их в сторону, и тогда открывался ее очень чистый лоб. В такие минуты девушка казалась необыкновенно привлекательной… Волох заметил, что туфли у нее были совсем не по сезону — слишком легкие и к тому же пронзительно красного цвета. Когда она села, он поневоле обратил внимание на ее ноги, длинные и стройные.
