— О, месье, какой у вас мужественный голос! А я грешным делом пока не увидала вас, думала, что принесло к нам какого-то грубияна из кабака. Ах, неужели нам вечно придется терпеть такое соседство! — Маша наигранно закатила глаза и всплеснула руками.
Из того, насколько они с Паниной были схожи внешне чертами лица и по платьям, Андрей заключил, что это мать и дочь. «Мать, однако, несмотря на возраст, привлекательнее, — подметил Андрей. — По всему видно, что на дочь вся эта атмосфера действует угнетающе».
— Ах, что мы все в дверях. Машенька, веди гостя в дальнюю комнату, а мы потолкуем с Василием.
Велицкий как-то особенно едко при этом хихикнул и хлопнул Андрея по плечу:
— Будь как дома, я обо всем уже позаботился, — Василий взял Панину под руку, и они направились в ту самую комнату, где находилась Маша до того, как Панина ее окрикнула.
— Ах, месье Андрей, идемте наверх! — Маша коснулась локтя Андрея, заставив его немного покраснеть. — Не стесняйтесь, вам у нас понравится. Право, какой вы скромный! Пред вами неудобно. Изволите подать что-нибудь?
Андрей молча поплелся за девицей наверх. Комната была малюсенькой: горело несколько свечей, одна из свечей стояла в медном подсвечнике на столе рядом с початой бутылкой вина и двумя стаканами. Позади стола находился широкий диван. Вся эта обстановка напомнила Андрею гостиную в их доме — не хватало только пианино, зеркала, ковра, да и простора, большого окна, из которого открывался вид на переулок. Здесь же окно было плотно занавешено, будто Панина и ее дочь желали скрыть не только свои дела, но и присутствие, и даже факт самого их существования.
А за окном тем временем окончательно стемнело. Ветер стих и морозный воздух, казалось, неподвижно застыл. Редкие мелкие снежинки пробивались сквозь него и, блеснув в заблудившемся свете далеких газовых фонарей, вновь исчезали в темноте и беззвучно касались земли. На небе проступали звезды.
Где-то совсем недалеко, за Невским проспектом, почти у самой Невы, в доме в переулке, в такой же темноте, не зажигая свечей, лежала Татьяна и, глотая слезы, ворошила в памяти все то, что случилось, стараясь отыскать хоть малейшую зацепку, хоть самое ничтожное обстоятельство, оправдывающее брата. Из-за закрытой двери, откуда-то из глубины дома, был слышен неторопливый разговор отца с Александром Матвеевичем.
«Как больно, страшно, — думала Татьяна. — А ведь внешне все как обычно. Отец, Александр Матвеевич, Андрей как обычно где-то пропадает. Что помешало тому, чтобы это продолжалось и дальше? Почему, за что случилось то, что случилось? Что на него нашло? Нет, это был не он. Готова поклясться, не он».
