Толя желал овладеть мастерством сталевара, желал вместе с другими молодыми уральцами делать новое, чудесное, удивительное дело преобразования жизни. И вместе с отцом. Константин Терентьевич словно помолодел. Округ, которому он отдал всю свою молодость, жил заново, «по-комсомольски», и это увлекало всех — и пожилых людей, и зеленую молодежь.
— Молодеет наш «седой Урал», — смеясь, говорил отец.
Толя гордился тем, что отец говорит с ним, как с равным. Но, как ни был увлечен учебой в ФЗУ, едва выпал снег и от города к рудникам пролегли гладкие снежные дороги — зимники, интересы Анатолия заметно раздвоились. Каждый вечер он забирал лыжи и мчался по зимнику. Всякий раз прибавлял себе по одному, по два километра, пока не стал добираться до Ауэрбаховского рудника — за тридцать километров от Надеждинска. Этот маршрут он установил для себя обязательным — шестьдесят километров в два конца.
С товарищами по фабзавучу он, как всегда по своей общительности, быстро сдружился. Часто по вечерам он ходил с целой ватагой, затевал песни и озорные забавы, игру в снежки, борьбу, когда противники валились в сугробы под общий хохот. Случались и ссоры с дракой. Ему стало не хватать времени для сна, он приходил в ФЗУ вялый, сонливый, а раз как-то улегся в пустой камере, газогенераторной коробке, а приятели прикрыли его дровами. Он уснул, а когда проснулся, увидел стоящего возле него инструктора. Сухоруков только сказал:
— Вылезай, брат.
Толя выскочил из камеры и молча стоял перед старшим товарищем. Потом, не выдержав тяжелого молчания, произнес:
— Прости, Никола, это последний раз.
— Значит, не первый?
— Нет, честно, это первый раз! Ну, прямо с ног свалило.
— По вечерам гулянки, а отсыпаешься на работе! И еще собираешься вступать в комсомол! Как же тебя рекомендовать?
Толя взглянул на него:
— Не поручишься?
— Подумаю. Как будешь учиться. Пусть лучший сталевар скажет о тебе доброе слово.
— Кто это?
— Знаешь сам. Я говорю об Иване Алексеевиче.
Иван Алексеевич был старшим сталеваром печи № 9.
Его уважали не меньше, чем мастера. Старые мастера советовались с ним.
В мартеновском цехе он двигался неторопливо, но все вокруг него делалось быстро и четко. Его бригада отличалась слаженностью в работе. Славился он в особенности умением «на глазок» определять степень готовности плавки. Для определения обыкновенно бралась проба: расплавленная сталь заливалась в металлическую форму, остуживалась, потом ее вынимали и разбивали болоткой: содержание углерода определялось по строению зерен металла, а степень нагрева — по плотности металла и скорости охлаждения. Анализ производился в лаборатории. Но раньше он делался лучшими мастерами «на глазок». Кроме опыта, здесь требовался и талант, способность дать быстрый и правильный ответ. Ошибка приводила к убыткам и потерям на производстве.
