— Подумала! Время идет, Ксюша! А у тебя еще не было парня, ты не планируешь свою жизнь совершенно. Я не говорю о том, чтобы планировать все по часам и минутам. Просто должно же быть какое-то стремление познакомиться с кем-то, найти человека, который станет близким или даже родным. Что с того, что ты учишься? Ты даже в Питере не смогла себе парня найти. Ладно, такое здесь, в Череповце, нормальных мало, но там!
При этом мама продолжала невозмутимо гладить белье. Ксения хотела сказать ей очередную дерзость, но, заметив под потолком небольшое темное пятнышко, раскачивающееся из стороны в сторону, взяла с серванта связку ключей, сунула в карман и засобиралась уходить.
— Уже уходишь? А пообедать?
— Не хочу, жарко, потом поем, — бросила Ксения, рассматривая себя в зеркало и схватывая заколкой волосы.
Мама вслед принялась ей что-то объяснять, но Ксения не поняла, к чему были эти объяснения, и не стала слушать.
В бабушкиной квартире была тишина, если не считать капающего крана на кухне: капли нехотя отрывались от крана и с гулким стуком ударяли о раковину. Ксения посидела на кухне, заглянула в шкафы, полюбовалась парой старинных чашек и старой жестяной банкой из-под чая. Все было как при бабе Ларе, будто в любой момент она может вернуться откуда-нибудь из магазина, с прогулки или с почты, где она получала пенсию.
Ксения распахнула окно в комнате: стало свежо, ровно так, как любила баба Лара. Открытое окно она прикрывала тюлем, сложенным вдвое, или плотными шторами, благодаря которым заводские трубы, так раздражавшие своим обшарпанным видом и вырывающимся дымом бабу Лару, не были видны.
— Ого, баба Лара, оказывается, ты такое читала? — воскликнула Ксения, открыв дверцы шкафа.
Она прежде никогда не изучала содержимое шкафов в комнате столь тщательно и даже не подозревала, что за дверцами, где, на ее взгляд, должна была стоять посуда, скрываются книги. Ксения потянула несколько на себя. За первым рядом книг оказался и второй. Ксения спокойно вытащила все книги на пол и отобрала десяток себе. Ницше, Булгаков, Алексей Толстой, Антти Тимонен, Сенкевич и Островский. «Неплохой набор, ничего не сказать», — подумала Ксения, укладывая книги в сумку.
Украшения баба Лара хранила в маленькой шкатулке. Она стояла на полке, на самом видном месте. Ксения взяла в руки шкатулку, открыла ее и тут же закрыла. Пара колечек, серьги, цепочка, бусы — если, по мнению мамы, все это представляло ценность, то на взгляд Ксении это были не заслуживающие внимания безделушки, не более.
