Ксения будто не слышала вопроса, даже не повернула голову. Одна из плиток была расколота: Ксения подцепила ногтем две ее половинки, приподняла, внимательно посмотрела под них и вернула на место.
— Что с тобой? — повторила Даша.
— Да обкурилась она, говорю же! — прикрывшись полотенцем, Надя приоткрыла дверцу кабинки и выглянула, держа на весу левую ногу. По душевой мгновенно прокатился тяжелый запах жидкости для снятия лака с ногтей. — Когда нарики курнут, так тоже ползают по полу, смеются, а потом бегать начинают так, что их поймать никто не может.
Что еще могли подумать о Ксении? Их в душевой было пятеро. Двое продолжали заниматься несмотря ни на что своими делами, их мало заботило то, что происходило вокруг. Можно предположить и то, что из-за шума воды они лишь улавливали обрывки фраз, голосов и оттого были лишены возможности тоже высказать свой комментарий. Хотя, смех, ругань и все прочее в общежитии не могло удивлять — это было привычное явление. Кто-то ведет себя спокойно, кто-то буянит, кто-то неадекватен, кто-то просто спит, кто-то все видит, но предпочитает пройти мимо. И из этих пятерых двое не замечали ничего, двое в удивлении наблюдали за пятой, а пятая стояла на четвереньках и водила руками по кафельному полу. Конечно, в голову тех двоих, наблюдавших за этим, могло прийти все что угодно.
— Она поскользнулась на подоконнике, когда форточку закрывала, — вдруг поняла Даша. — Я же слышала, как она ударилась то ли об пол, то ли о стену. Ксюша, ты сильно ударилась?
Даша подошла к ней и взяла за плечо, чтобы помочь подняться с пола. Но Ксения попятилась назад, а когда Даша снова приблизилась, с силой оттолкнула ее.
— Охренеть! Я тебе помочь пытаюсь, а ты просто убить меня готова!
— Может, у нее контактная линза выпала, а ты на нее вот-вот наступишь! — не оставляя попыток начать спор или привычную перепалку, сказала Надя.
— Точно, линза. Ты только посмотри на нее. Все что-то осматривает, ищет. Или обкуренная? Не пойму.
Все это время Ксения молчала. Она была поглощена другим, куда более важным, пугавшим ее, заставлявшим сердце стучаться особенно быстро и громко. Она не воспринимала ничего на слух, будучи одним большим зрением. Там, где она водила руками, темного пятна не было, но оно было рядом, совсем рядом, куда она тут же и перемещалась. Пятно играло с ней в пятнашки: стоило Ксении коснуться до пятна или, по крайней мере, подвинуться туда, где оно находилось, как пятно в одно мгновение сдвигалось влево или вправо. Ксения заметила, что это не просто тень — она даже обернулась и посмотрела в окно, чтобы убедиться, что за окном ничего нет: ни прилипшего на стекло листа, ни паутины, ни еще чего-либо.
