— Я приказал сделать такие седла для двадцати своих лучших наездников. Послезавтра вы сможете посмотреть их бой. Я ставлю их против ваших двадцати воинов. — Кайан усмехнулся. — Чтобы привыкнуть, требуется время, но когда мои ноги в стременах, то я устойчив, как скала.
— Военачальники Александра видели это чудо в Индии. Почему же тогда никто больше не…
Кайан пожал плечами.
— А почему наши мечи отличаются от греческих? Почему наши луки короче? Каждая культура имеет свои сильные стороны, вырабатывавшиеся тысячи лет, и воины не любят перемен. Мы позаимствовали эту мысль на дальних берегах Инда и сделаем ее своей. Мои мастера натянули скифское кожаное седло на деревянный каркас и подняли его спереди. Задняя часть тоже сделана выше, так что наездник сидит не сверху, а в седле. А если добавить к этому кожаные ремни и стремена, ездока почти невозможно будет выбить из седла.
— Я приду и посмотрю на это чудо. Если все так, как ты говоришь, у Двух Царств появится новое оружие. — Он задумчиво посмотрел на рисунок Кайана. — Но тебе придется убедить скифов прекратить набеги на соседей и примкнуть к нам. Дастся ли?
— Я сделаю это.
Оксиарт тяжело опустился на обитый мягкими подушками трон.
— Ты стремишься не только защитить Бактрию и Согдиану. Ты жаждешь мести.
— И я отомщу.
— Это не вернет ее.
Голос Кайана стал хриплым от волнения.
— Нет, не вернет. Но ее враги стократ заплатят за каждую каплю ее крови.
— Ты намерен стать следующим завоевателем? Горькая улыбка раздвинула его губы.
— Македонцы лучше других поймут меня.
— Откройте глаза.
Издалека она слышала голос.
— Вы должны проснуться.
Она поняла, что человек, говоривший с ней, привык подчинять. Но сделать то, что он просил, было невозможно. Она чувствовала огромную слабость и не испытывала боли, погружаясь в серую мглу. Луг исчез, она больше не видела золотоволосого мужчину на вороном коне, не слышала пения птиц… Лишь ритмичные удары волн об обшивку корабля.
— Лихорадка отступила. Вы должны открыть глаза.
Она пыталась сделать это, но чернота окутывала ее, погружая в вихрь воспоминаний. Она видит серебряный кубок… пробует горькое вино… а потом… пустота.
Время шло. Она чувствовала это, но сама не понимала как. Она вдыхала аромат ладана и ощущала блаженную прохладу влаги на иссушенных губах. Сильные руки подняли ее. Она глотала, захлебывалась и глотала снова.
— Вы слышите меня. Я знаю это. Теперь вы в безопасности.
В безопасности? Прохладный бриз ласкал горячую кожу, откуда-то доносились нежные звуки пятиструнной арфы. Она подумала, что уже умерла.
