— Пойдем, — шептал он. — Возьми меня за руку и иди со мной. Подальше от этой боли и темноты.
Боль наполнила ее голову, погрузила в хаос, затянула в трясину, где она захлебывалась от грязи, где корни опутывали ее. Она боролась, чтобы вдохнуть, ловила ртом воздух и беззвучно кричала. Вдруг возникла искорка света и расширилась, превратившись в целый мир, состоявший из яркого голубого неба и зеленого согдианского луга. Она вдыхала сладкий аромат диких цветов, смотрела на их яркие красные и желтые лепестки, слышала звонкое пение птиц. Вдали, на другом конце равнины, гарцевал на великолепном вороном коне золотоволосый наездник. Он подъезжал все ближе и ближе, ветер ласково трепал его блестящие волосы, играл черными, как смоль, хвостом и гривой коня.
Золотоволосый человек поманил ее:
— Пора.
Ее наполнила сила, и, когда она потянулась к нему, рука, еще секунду назад такая слабая, легко поднялась.
— Верь мне, — произнес он.
— Нет!
Кайан сел и отбросил одеяло из волчьих шкур. Все было так реально. Она как будто была здесь. Ее аромат все еще витал в воздухе. Шепча проклятия, он не одеваясь встал с кровати и открыл массивные деревянные ставни. Холодный лунный свет наполнил комнату.
По каменному полу коридора раздались шаги. Дверь с шумом открылась, и появился слуга, державший в одной руке фонарь, а в другой меч.
— Принц, мне послышалось…
— Ничего тебе не послышалось!
— Но я…
Кайан сдержал сжатый для удара кулак.
— Оставь меня в покое!
Пробормотав извинения, слуга выскочил из комнаты. Кайан вернулся к открытому окну, не обращая внимания на холодный ветер, обдувавший его влажную от пота кожу и волосы.
Его глаза резало от бессонницы, в животе урчало. Неужели боль никогда не отступит? Неужели ему придется жить в мучениях, заполняя часы и дни бессмысленной надеждой услышать ее легкие шаги… увидеть ее лицо? Будет ли она являться ему во сне? Или же, изгнав ее из своего сердца, он обречен на вечное одиночество?
Если бы только он мог запоминать свои сны! То, что ему снилась она… только она, — это он хорошо знал. Он все еще чувствовал ее тело, ощущал вкус ее поцелуя, слышал ее смех. Может, она пришла сказать, что она в безопасности на небесах, в убежище бога Ормазда? Или же томится в неволе в царстве злого бога Абримана?
Он бил кулаком по камню, пока из израненной руки не потекла кровь, но не добился этим ничего, кроме осознания того, что оказался глупцом и на этот раз.
— Клянусь Зороастром, неужели я такой трус?
