15.55. Генерал звонит командиру первого гвардейского полка и, расспросив о положении, приказывает явиться через четверть часа.
16.00. Белобородов зовет Витевского, берет у него черную твердую папку, раскрывает и смотрит на карту. Там красными стрелами нанесено продвижение полков и батальонов. Некоторые линии пришлось стереть резинкой — от них на карте сохранился слегка вдавленный розоватый след: здесь атакующие части отошли. Другие стрелки остались короткими — уже в течение часа или двух по проводам, идущим оттуда, сообщают: «На старом месте. Положение прежнее», и нет ни одного донесения, которое позволило бы удлинить хотя бы на миллиметр замершие красные линии.
— Эх, — произносит Белобородов, — все просят помощи. А мы с тобой, Витевский, ни разу не просили. И не будем!
Генерал поднимает голову. Лицо спокойно, глаза ясны, он улыбается. Ему — командиру 9-й гвардейской — есть чем гордиться, есть о чем вспомнить.
— Что же, — продолжает он, — сообщи штабу армии обстановку. И добавь… — Белобородов подмигивает. — И добавь: начинаем второй тур. Понятно?
— Понятно, товарищ генерал…
— Иди обедай. Мы тут тоже перед новыми делами немного подзаправимся… И как только пообедаю, давай мне сюда подполковника Суханова и этого… лейтенанта-сорвиголова… Сидельникова! За Сухановым сейчас же пошли мою машину.
— Есть, товарищ генерал.
16.05. Белобородов идет вместе с Витевским к двери, отворяет ее и кричит:
— Власов! — Потом вдруг другим тоном спрашивает: — А это кто? Откуда вы?
— От комиссара дивизии полкового комиссара Бронникова, товарищ генерал.
— Что-нибудь сногсшибательное?
В голосе Белобородова звучит тревога.
— Нет, товарищ генерал, ничего такого…
— А почему не по телефону?
— Там телефона нет… Товарищ комиссар сейчас в лесу с разведчиками. Допрашивают там пленного унтер-офицера.
— Раздобыли «языка»? Молодчина Родионыч.
— Товарищ комиссар приказал передать, что будет здесь к семнадцати часам вместе с капитаном Родионовым.
— Вот это кстати! Вот это вовремя!
— Разрешите идти, товарищ генерал? Белобородов весело кричит:
— Накормите его! Двойную порцию ему! Власов, где ты пропал со щами?
16.20. Обедаем. Я говорю:
— Какое у вас странное отчество: Павлантьевич…
— Эх, — отвечает генерал. — Мой отец и сам толком не знал, как его зовут: Палладий, Евлампий, Аполантий… Рылся всю жизнь в земле, так и умер темным! Сейчас оглянешься — и страшно: как были задавлены люди, как были обделены всем, что достойно человека. О самом лучшем, о высшем счастье даже не подозревали…
