10.40. Входит Витевский:
— Товарищ генерал, сообщение из сто второго.
— Что такое?
— Из Трухоловки на Рождествено прошли две танкетки и восемь ашин с фашистами.
— Какого же черта они их пропустили? Вызови мне сто второй.
10.45. Разговор с командиром сто второго:
— Да, да, уже знаю. Сами видели? Тогда какого же черта?… Обстреляли? Прибавили скорость? А вот ваша скорость мне не нравится.
Слепые старики уже дальше бы прошли! Заняли высоту «216»? Закрепляйте ее, огневых средств туда побольше, дорогу пристреляйте!
И вперед, вперед! Жевнево поскорей захватывай! Пойми, милый, сейчас это самое важное. Сильный огонь? Минометный? Из Трухоловки?
Хорошо, я тебе в этом помогу. Хорошо, сейчас их утихомирим! Расцелуем тебя, когда возьмешь Жевнево!
10.50. Белобородов зовет начарта:
— Обижаются пчелки на вас, дружище. Трухоловку не давите. чем он там располагает? Наблюдатели что-нибудь докладывали?
— Да, там скопление пехоты и десять — двенадцать танков.
— Это кстати. Дадим-ка туда залп «раисы».
— Есть, товарищ генерал.
— И как можно быстрее! Сумеете через двадцать минут шарахнуть?
— Через полчаса, товарищ генерал!
— А я требую через двадцать! Понятно? Засекаю время! Иди командуй! Бегом, бегом!
«Раиса» — «адская пушка», как ее называют немцы. У нас кроме официального наименования «пушка РС» ее зовут «катюшей», «марусей», «марьей Ивановной», «гитарой».
Ее залп — страшная штука. Такой залп взметывает, взвихряет, охватывает пламенем, сечет металлом.
Залпы «раисы» внезапны. Выстрелив, «раиса» тотчас покидает позицию и скрывается, чтобы через некоторое время с какой-то новой точки опять произвести свою мгновенную и страшную работу.
11.00. Белобородов вызывает к телефону подполковника Суханова — командира третьего полка, который где-то скрыто расположен.
Сегодня это первый звонок генерала туда.
— Михаил? Здорово! Как жизнь молодая? Нет, пока сиди… Просто хотел справиться о твоем здоровье. Людей хорошенько покорми: побольше мяса, масла, — не скупись. Пусть подкрепятся поосновательнее, — может быть, бегом придется. Помнишь, как мы с тобой бегали после разбора тактических учений? Намек? Да, может быть, намек!
Да, может быть, придется и сегодня этак. Но пока не тревожь людей, будь только сам готов!
Входит лейтенант-танкист.
Вытянувшись, откозыряв, он четко докладывает о себе. Его зубы блестят почему-то слишком ярко. Зубы и белки. На молодом румяном лице осел темный налет: это копоть пороховых газов.
По распоряжению генерала он послан сюда из Снигирей доложить о том, что происходит там.
