Я взглянул на несчастного, на эту боль, кровь и агонию, и снова увидел нечто оттуда, нечто болезненное. Прислушался…
«Столб, шиповник, мусорный контейнер, мертвый человек, мертвый…»
…и увидел пригвожденным самого себя в тот жаркий день. Мне придали такую позу, чтобы я все видел и взял на себя вину за то, чего, возможно, не делал.
Я закрыл глаза и увидел себя на столбе, а рядом — Мириам. Она смотрела на меня молча, а выражение ее лица говорило: «На этот раз ты действительно попал».
Это была правда. Я «попал». И всегда буду попадать. Лучше бы они в Гвинете вкололи мне нужную ампулу, потому что в каком-то смысле я уже умер. Все, что произошло после… голоса, воспоминания, Элис Лун, Стэп и безобразные копы, пыхтящие возле зловонного трупа, прибитого к старому столбу, все это было… неважно. Меня интересовало только одно. Я хотел знать, что случилось. Что я сделал или чего не делал. Может, я что-то могу исправить.
Все остальное значения для меня не имело.
Я посмотрел на полицейских и сказал:
— Добрый день, господа. Чудесный солнечный денек. Не могли бы вы не шуметь? Спать невозможно.
Копы были одной комплекции: оба толстые, с одинаковыми пустыми злыми лицами и мертвыми, усталыми глазами. Возможно, на операционном столе хирургическим путем кто-то убрал то немногое очарование, ум, душу, отпущенные им природой, а взамен не оставил ничего, кроме тика, скривившего на сторону рты, так что лица их застыли в постоянной гримасе, словно бы вопрошавшей: «Чего?»
В современном мире — я узнал это в тюрьме в те немногие моменты, когда удавалось поговорить с вновь прибывшими заключенными — вопрос этот обыкновенно был риторическим. Я знавал таких людей и в прежние дни. Они не задавали вопросов. Ждали, что ответы свалятся на них с неба с криком: «Смотри на меня! Смотри на меня!»
Забавно, что тик, поразивший их лица, был симметричным: один рот кривился на левую сторону, другой — на правую.
На них были толстые черные кожаные ремни. Такие носят электрики, обслуживающие линии высокого напряжения, правда, у этих людей были большие пистолеты, баллончики с каким-то нехорошим содержимым, рации и другие предметы, которые я раньше не видел. Все это висело на аккуратных зажимах. Раньше так подвешивали молотки и отвертки. Прогресс. Мне захотелось поскорее вернуться домой, войти в спальню и залезть под одеяло. Правда, там уже была Элис Лун.
— М-м?
Полицейский с правым тиком зол был не на меня. Он был зол на все, что его окружало.
