). Тем не менее Элли не могла пройти мимо надгробного камня, предварительно не прочитав выбитых на нем имени и фамилии, дат рождения и смерти и какой-нибудь эпитафии и не подумав о человеке, чей прах покоился под гранитной плитой. Ее интересовало, счастливая у него была жизнь или несчастная и какой недуг или роковое событие привели его в это место.
Сорок шесть лет, подумала она об Эмме Литтлджон. Не такая уж и пожилая. Ее собственной матери столько же.
Газонокосильщики почти закончили подстригать траву на кладбище. Картер вручил Элли грабли и принялся сноровисто сгребать траву, ветки и пожухлые листья в кучи. Элли присоединилась к нему и, очищая граблями очередную могилу от мусора, извинялась шепотом перед покойником.
«Прошу прощения за беспокойство, миссис Коксон (1784–1827). Я потревожу вас всего на минутку».
Работала она, надо сказать, неумело и по пути к общей куче теряла половину того, что ей удавалось нагрести.
— Да, мастером грабель тебя не назовешь, — саркастически произнес Картер.
— Не смей меня критиковать! — со смехом воскликнула Элли. — Лучше дай передохнуть. Я в жизни не занималась такими вещами.
— Не занималась такими вещами? То есть не держала в руках грабель? — На лице Картера проступило неподдельное удивление.
Элли пожала плечами.
— Неужели родители никогда не просили тебя помочь им? — В его тоне проскользнули неодобрительные нотки.
— Мы живем в Лондоне, Картер. И у нас нет сада. Есть только крошечный патио, где по периметру врыты в землю горшки с цветами. Цветы я, конечно, пересаживала, но вот поработать граблями мне не довелось.
Он молча работал еще несколько минут, потом покачал головой:
— В Лондоне, должно быть, полно молодых людей, которые не занимались такими вещами. Мне это кажется странным. Лично я не представляю себе жизни без работы на воздухе, когда вечером моешь руки, испачканные грязью и землей.
Элли некоторое время любовалась тем, как быстро и ловко он орудует граблями.
— А сам-то ты откуда родом? — спросила она.
Он широким жестом обвел рукой окружающий их двор.
— Примерно отсюда.
— Ты живешь где-то поблизости?
— Я живу здесь. Киммерия — мой дом.
Озадаченная, Элли не нашлась, что на это сказать, и некоторое время работала в полном молчании. Потом снова оперлась на рукоять грабель и тыльной стороной ладони отвела со лба падавшие ей на глаза волосы.
— Но где ты жил до того, как попал сюда?
Он тоже опустил грабли:
— Нигде. Здесь я и вырос. Мои родители работали в Киммерии в составе обслуживающего персонала. Я живу и учусь в академии, потому что мне дали стипендию. И в другом месте мне жить не приходилось.
