Ночной кошмар продолжался, а эта Люба все так же спокойно говорила о порке.
— Тетя Люба, ты же можешь выйти, тебя же не держат взаперти, позови милицию, я не хочу тут оставаться…
— Господи, да какая же здесь милиция, тут только охранники, они все приказы хозяев дач выполняют, они у них служат. Я же тебе вчера сказала, отсюда никто тебя не выпустит. А станешь слишком уж орать, забьет вовсе… И потом, если я заявлю на него, куда потом денусь? Ему все равно ничего не будет, а меня он выбросит на улицу. Глупая, не бойся, хозяину быстро надоедают девочки, может, через полгода или год уедешь отсюда, еще сама будешь просить оставить, знаю я вас…
Сашка не отвечала.
— Ну, лежи. Сейчас вскипячу чайник и принесу горячего чайку, сразу станет лучше. Это у тебя после дороги, вы же вчера много проехали… Полежи…
Кухарка пошла вниз, по дороге на кухню заглянула в библиотеку. Андреевич и его гости все еще спали, они, как играли, так и заснули в креслах. У Андреевича, точно, была дырка на носке, надо же, вчера ведь не было, а приснилось… Люба хотела закрыть тихонько дверь, но что-то в их позах было неестественное, она постучала легонько в открытую дверь, но никто не шелохнулся. Тогда Люба вошла, специально топая погромче, чтобы Андреевич сам проснулся и не стал ее ругать за то, что разбудила. Никто не просыпался.
— Андреевич, завтрак вам подавать когда?
Он не отвечал. Она потрясла его за плечо. Он начал потихоньку заваливаться набок.
— Господи, горе-то какое!.. — вскрикнула она и кинулась из комнаты. — Что же я наделала, старая дура, погубила людей!
Тем временем, как только Люба вышла из Сашкиной комнаты, девочка вскочила с кровати, откуда и силы взялись, — дверь открыта, можно сбежать, пусть лучше ее собаки порвут. Торопливо оделась, схватила рюкзак и бегом вниз.
На лестнице столкнулась с кухаркой.
— Ой, девочка, что я наделала, хозяин мой помер, угорел, видно, и отец твой с ним, и дядя. Что же со мной будет теперь?
— Умерли?! Все умерли? — Сашка не верила своим ушам. — При чем тут ты?
— Так я же легла спать и не проверила, как они там. Все хотела пойти посмотреть, не закрыл ли он заслонку в трубе раньше времени, да Андреевич не велел заходить. Ой горе, горе. Вот дура-то! То-то мне и приснилась та вьюшка! Ах ты, Господи!
— Они сами угорели, успокойся! Перестань себя ругать, а то еще подумают, что ты специально их поморила. — Сашка успокаивала ее, а сама думала: «Странно, и мне снился тот же сон, неужели такое возможно?»
