— Не знаю, думаю, мы быстро уедем.
— Так ты, конечно, не знаешь, это только Андреевич знает — как понравишься ему.
Сашка удивленно посмотрела на нее:
— Да мне поступать надо в институт, папа говорил, мы недолго тут погостим…
Тетя Люба не успела ничего сказать, снизу раздался звон колокольчика, и она поспешила на зов. Сюда доносились пьяные голоса, там продолжали отмечать встречу. Сашка сидела у окна в своей комнате, такой просторной, что вся бабкина землянка целиком поместилась бы в ней. В таком доме ей и не снилось побывать. Столько нового она увидела за последние дни. Эти впечатления немного оттеснили мысли о маме, она чуть-чуть успокоилась: все еще будет хорошо. Раз у отца такие богатые друзья, может быть, и он не совсем нищий, может быть, позволит ей учиться в мединституте. Она устала с дороги, и от обильной еды ее клонило в сон.
Девочка искупалась под душем, переоделась в пижаму и собиралась уж лечь в постель, но не удержалась, подошла снова к окну и загляделась на темное мерцающее внизу озеро. В это время трое мужиков поднялись на второй этаж. Она услышала их голоса в коридоре. Думала, что они тоже отправляются спать, но раздался отцовский голос:
— Сейчас я тебе докажу, сейчас увидишь. Это ты просто не разглядел на улице в темноте. Она стоит таких денег, даже больше. Сашка, ты где?! Мы плохой товар и предлагать не стали бы. Все по высшему классу! Сашка!
Она выглянула в коридор.
— Иди сюда, — подозвал ее отец, она подошла к ним.
— Что, папа?
Они все трое молча смотрели на нее. В конце коридора стояла пожилая кухарка. Она вышла из своей комнаты на шум и теперь наблюдала эту картину. Сашка стояла перед тремя друзьями, неловко переминаясь с ноги на ногу. Тонкая старая трикотажная пижамка практически не скрывала форм юного тела.
— Что, папа? — повторила она.
— Ну, смотри. Это что, по-твоему, ничего не стоит? Да мы еще мало берем.
Андреевич пощупал ее грудь. Девочка вскрикнула, попыталась оттолкнуть его, но он не позволял.
— Да стой ты, дурочка, стой. Я умею с ними обращаться, тебе не будет больно, пока я этого сам не захочу…
Она вырывалась и кричала. Дядька, стоя сзади, удерживал ее руки за спиной. Противный старик, пыхтя, провел рукой по попке, потом сунул руку ей между ног, засопел и снова стал мять ее грудь. Сашка извивалась в руках отца и дядьки, уже не плача, а стоная.
— Ну, хорош! Иди, спи, — бросил ей отец и, дождавшись, когда она уйдет, повернулся к Андреевичу: — Ну что? Люди и за погляд платят, а мы с тебя за это не берем. Даже пощупать дали.
