Ах, дорогой Панин! Снова разом раскрылись все раны моей души, и навсегда уже потухла в моем сердце надежда.
Ее нет! Варвары лишили ее жизни! О, Люцила, какие представления рождаются в моей растерявшейся душе! Я слышу твои последние вздохи и стоны — они пронзают мое сердце! Я вижу, как ты испускаешь под мечом дух, как безжалостная смерть сглаживает величественный черты, трогательную прелесть!
О, моя душа!..
Нет более сил, горе крушить все, что привязывает меня к жизни. Мое отчаяние безмерно, и я испытываю длительную боль разрыва при разлучении на веки. Я чувствую, как умираю с минуты на минуту и среди страданий движусь к концу моих дней.
Безжалостная судьба, удали и то дыхание жизни, что живить меня еще: у меня нет сил более страдать.
Время, кажется, существует для того, чтобы им измерять продолжительность моих страданий. Напрасно меняю я положение, место, покой не восстанавливается в моей потрясенной душе.
Мысль мучит меня неослабно. Жестокая мысль, далекая, чтобы перенести меня в будущее и утешить в его картинах, она влечет меня к прошлому и раздирает сердце воспоминанием о благах, которых уже нет. Заботливо выискивая для меня повсюду поводы к грусти, она водить меня по местам, свидетелям некогда моих наслаждений, но там показывает только пустыню, где остались их призраки, чтобы измучить меня воспоминаниями. Она указываете мне на исчезновение богатства наследий моих отцов и обломки моего благосостояния; она заставляет меня бродить вокруг могил моих друзей и пропускает предо мною их меланхоличные тени; она влечет меня под развалины дворца, где погребена Люцила.
Ах, каким жалом мысль только что вонзилась в мое сердце!
Что остается мне теперь? Что даст возможность нести гнет моего существования?
Какое мрачное будущее открывается предо мною? Какая страшная пустота в моей душе! Ласкаемый некогда судьбою, окруженный друзьями, любимый обожаемой милой, я нахожусь теперь в бесплодной пустыне, и в этой-то именно пустыне я должен влачить томительную жизнь последних дней моих.
Увы! Что же я не нашел смерти, когда смертоносное оружие пронзило мою грудь? И чего же я добился, избавляясь от нее, кроме грустного преимущества страдать дальше?
С утра до вечера текут по моим поблекшим щекам ручьи слез, и каждое мгновение увеличиваете их силу. Ах! Напрасно я их лью, я не могу исчерпать источника.
P.S. Мы, как бабы, бежим пред войсками держав-посредниц, мы отступаем в сердце королевства.
