Когда я приехал, отец был уже вне опасности. Рана, хотя довольно легкая, к несчастью, находится в очень нежной части тела.
Я ждал выражение его неудовольствия за то, что я покинул его партию; но он не проронить ни слова.
Я нашел здесь снова нескольких знакомых.
Наше воинство сильно просветилось. Большинству конфедератов кажется, опротивел их союз. Они опасаются австрийцев, которые проникли уже в наши пограничные области и принуждаюсь класть оружие всех попадающихся им повстанцев. Конфедераты сами жалуются на совершенные разбои. И, по-видимому, в свою очередь чувствуют все их печальные последствия. Но они это заслужили, так как первые подали пример этих ужасов.
Если бы бог сражений был правосуден, уже давно бы они все были истреблены.
Дерасня, 20 августа 1770 г.
Я только что получила ответ от друга Густава.
Удалившись из банды конфедератов, Потовский отправился к своему отцу, недавно вернувшемуся из Турции. Он должен быть теперь в Дерасне и остаться там несколько времени. Вот время пустить в ход все мои средства.
Я посылаю приказание Сантерру немедленно оседлать коня и ехать без замедление на поиски Густава.
Когда он его найдет, я вменю ему в обязанность попасться, как бы случайно, Потовскому на глаза и сообщить о смерти Люцилы.
Сантерр именно такой человек, какой мне нужен: он знает Густава, хитер, я подучу его и надеюсь, что он с честью выйдет из затруднения.
Как только он покончит с поручением, я прошу его дать мне знать и, конечно, не забываю пообещать вознаградить его за его старание. Без сомнения, я не окажусь пред ним неблагодарной, если буду им довольна.
Ты видишь, я готова воспользоваться обстоятельствами. Если бы я не боялась, что в общем жестоко, радоваться несчастью другого, я тебе сказала бы по поводу опустошения имения Веселен: нет худа без добра.
Ломазы, 20 августа 1770 г.
Увы! Слишком достоверно, что Люцилы более нет!
Когда я был вчера утром в карауле в одном из кварталов Дерасни, я заметил понедалеку от себя человека, почти не сводившего с меня глаз. Мне показалось, что я его где-то видел; но представление было смутное, я не мог в нем разобраться.
— Вы мне не незнакомы, сказал я подходя к нему; но я не могу вас припомнить.
Он внимательно посмотрел на меня и поднес руку ко лбу, словно человек, старающийся при пробуждении вспомнить только что виденный сон; затем он вдруг вскричал:
