Он говорил, и я не мог хорошенько разобраться в смутных, толпившихся в моей голове мыслях. Признаюсь тебе, что его речи произвели на меня некоторое впечатление, и я начинаю опасаться, чтобы его предсказание не осуществились. Взгляды его на виды вмешавшихся в наши дела держав кажутся довольно естественными; они в особенности согласуются с представлением публики о характере одного из наших соседей.
Но я хотел удостовериться, согласны ли действительно его мысли на этот счете с общественным мнением.
— Оставим в стороне дела Польши, — сказал я ему. — Я предпочитаю услышать от вас характеристику государей, и мне кажется, что вы хотя и не польстите, но и не вложите в нее ни досады, ни пристрастие. Что вы думаете о прусском короле? О нем говорят столько чудес; я не знаю, основательно ли? Установлено все же, что он хороший полководец и великий государь.
Он.
Предполагают, что его доблесть немного сомнительна и что он в сражениях всегда избегнет заботливо опасности. Я не скажу вам, что этому следуете верить; но если у него и нет неустрашимости гренадера (что к нему даже и не пошло бы), ему нельзя отказать в звании ловкого полководца. Относительно имени великого государя — другое дело. Он хотел бы, конечно, чтобы его считали таким. В силу желания казаться великим, он уничтожил свое истинное величие, и не раз его видели в опасности потерять корону. Ослепленные его победами, глупцы будут его прославлять, но тем не менее он всегда будет предметом презрения для мудреца.
Я.
Скажите, пожалуйста, как же так?
Он.
Истинное величие государя состоит в господстве в его государстве законов и в счастье его народов. Но в этом никогда но заключалось честолюбие прусского короля. Он не заботится вовсе быть «утехой рода человеческого», — только бы быть его ужасом. Его величайшее искусство — уменье истреблять людей. И под его жестокой рукой все трепещет, все слабеет, все стонет. Тем более его нельзя извинить в этом, что он не представляет из себя, как большинство государей, орудие злых людей; он сумел удалить льстецов, окружающих обыкновенно трон, и сам знал горе.
При такой жестокой натуре он обладаете, однако, некоторыми хорошими качествами: он трудолюбив, умерен, расчетлив. Не странно ли, что в то время, как его пороки нашли стольких почитателей, единственные добродетели, которыми он владеет, находили лишь порицателей?
Он любит также, чтобы люди имели мужество высказать ему правду; он старается знать, что о нем думают. Уверяют, что он часто incognito ходит в кафе и другие общественные места своей столицы послушать, что о нем говорят, и что почти всегда ему приходится выслушивать совершенно иное, чем похвалы; однако, не говорят, чтобы когда-нибудь он мстил нескромным языкам.
