Произнеся эти слова, она упала в мои объятия и замерла без чувств.
Нужно ли тебе говорить, Розетта, что, с тех пор, как стала соперницею Люцилы, я не чувствую прежней к ней дружбы, и ее слезы перестают уже меня трогать.
Стечение обстоятельств благоприятно, нужно им воспользоваться. С тех пор, как разнеслась весть об этой битве, Люцила трепещет, что Густав поплатился жизнью: сделаем, чтобы она не сомневалась более в этом.
Замок Окселен, 25 июня 1770 г.
Ах, дорогой Панин, с какой шайкою разбойников я связался! Как описать тебе все ужасы, которых глаза мои были свидетелями!
Третьего дня региментарий Марозоский получил сообщение, что русский отряд расположился в селений Лонга, чтобы прикрывать земли Киовийского епископа. Мгновенно он садится на коня и скачет туда со своими.
Я соединился с ним на пути. Была уже глубокая ночь, когда мы прибыли к месту; глубокое молчание царствовало в этих местах.
Мы подошли ближе: ни стражи, ни прохожих, ни света в окнах: казалось, все спало, не предчувствуя опасности. Как нам легко было бы захватить в плен неприятеля. Но варвар Марозоский советуется только со своим злопамятством, он хочет омыть в крови полученную им обиду и совершить страшную месть. Он приказывает поджечь деревню с обоих концов и окружает ее своими такими же кровожадными, как он, бандами.
Небо, какое зрелище! Вихри дыма поднимаются в облака; уже среди них блещет пламя; со всех сторон раздаются крики несчастных жертв; все в тревоге: мужчины, женщины, все устремляются полуодетые из домов. Видно, как бегут заплаканные матери, держа маленьких детей на руках и других за руку; старики выносятся молодежью из охваченных пламенем жилищ; полуобгоревшие несчастные тащатся по улицам, испуская крики горя и поднимая к небу свои трепетный руки: они подобны полузакланным жертвам, спасшимся от священного ножа и бегущим от алтарей.
Однако Марозоский со своей неистовой шайкой окружает тесным кольцом этих несчастных и преследует при свете пламени беглецов. Они видят свое несчастие, но напрасно им молить о сострадании: он глух к их крикам. Сын сражен при попытке сохранить жизнь своему отцу; мать покрыта кровью своих детей, зарезан просящий на коленях о пощаде солдат.
При виде ужасов, которых я не мог предвидеть, я не мог удержаться от слез. Я бегал повсюду и кричал:
«Ах, жестокие! Остановитесь. Какая зверская ярость вами овладела?»
Они были неумолимы: все, что избежало огня, было уничтожено железом.
