Гребцы удвоили старание, чтобы достичь гавани, но тщетно. Ярость ветров усилилась, и мы отнесены в противную сторону, к подводным камням.
Мы видели, как валы разбивались о скалы, покрывая своею бессильною, тщеславною пеною их неподвижный громады.
Мы были уже близки к гибели, когда течение вынесло нас на простор; но мы избегли одной опасности, чтобы, как оказалось, подвергнуться другой: волны подымались на чудовищную высоту и, казалось, хотели сомкнуться над нами.
Однако после упорной борьбы с ветрами и волнами, мы попали в маленькую бухту.
Небо было покрыто темными облаками; молнии зажигались в их недрах и, извиваясь, спускались в соседний лес.
Подавленность и смятенье усиливались между нами. Устрашенные женщины искали, где спрятаться. Люцила, бледная, онемевшая, трепещущая, ищет убежища в моих объятиях и покоится в сладостном забытье на моей груди.
Признаться ли тебе, Панин! — очарованный тем, что чувствовал в своих объятиях мое кроткое сокровище, я не досадовал на эту бурю.
Ночь усилила мрак; молнии прорезали тучи, грозы летали отовсюду, гром гремел в глуби небес; его продолжительные раскаты слали ответ с одной стороны на другую; ветры дули все с большею порывистостью, и пенящиеся валы, устремившись в воздух, казалось, открывали при свете; небесных огней самое дно пучин.
Полумертвая Люцила, держа мою руку, сказала мне, почти потухшим голосом:
«Друг! бег нашей жизни закончен; смерть сейчас устремит нас в эти глубокие бездны; пусть ничто, по крайней мере, не вырвет нас из взаимных объятий, и пусть у нас будет одна могила!»
Хотя мое мужество начинало колебаться, я постарался ее успокоить; затем оба, собравшись в молчании с духом, мы заключили друг друга в тесные объятия и ожидали, когда жестокая судьба распорядится нашими днями.
Наконец, вихри стихают, тучи прорываются, обильный дождь изливается на нас, серебряный шар луны показывается за облаками; ее трепетный блеск горит на поверхности неспокойной волны; облака рассеиваются, небо проясняется, и чарующим зрелищем является лазурь небесного свода, усеянного блестящими звездами.
Скоро у нас перед глазами оказывается зрелище еще более чарующее.
С белизной утренней зари смешалась легкая окраска золотом и пурпуром, которая предшествует колеснице Авроры. Солнце устремляется из-под горизонта, и, кажется, искрящийся огонь выходит из лона вод. При блеске его живительного света мрак исчезает, тени бегут, его диск освобождается, оно подымается, тучи большими волнами расходятся по водной поверхности: горизонт расширяется, и земля представляется нашему взору.
