То, что произошло в последующие недели и что в историографии было названо договором в Сен-Клер-сюр-Энт, — нам почти неизвестно. Но не столь важно, действительно ли встречались Роллон и Карл. Главное в том, что король франков, по совету и с помощью архиепископов Эрве Реймсского и Ги Руанского и, по-видимому, с согласия маркизов, начиная с Роберта Нейстрийского, торжественно передал вождю норманнов и его клану административную власть и обязанность защищать города Руан, Эврё и Лизьё. Взамен норманны присягнули ему на верность и обещали перейти в христианскую веру. Действительно Роллон, в возрасте шестидесяти лет, на следующий же год принял крещение от Ги Руанского будто бы под именем Роберта. Новоиспеченный граф стал подданным короля франков, и его власть была признана местными жителями наравне с каким-нибудь Ричардом Отёнским или Гийомом Овернским. В этих областях каролингские власти отныне работали на него. Успех этого княжества, созданного, так сказать, из ничего, по доброй воле обеих сторон, был быстрым и значительным, большей частью благодаря принятию христианства. Интегрируя во франкскую систему чужеземцев и даже яростных противников — язычников, доверяя им официальное управление областями и привлекая их на сторону истинного Бога, Карл выступал в своей роли защитника королевства, хранителя мира, слуги Бога и Церкви. И даже если норманнская угроза на Луаре не исчезла, все равно события 911 года изменили перспективу. Король франков показал свою способность, наравне с прославленными предками, к привлечению на свою сторону новых верных ему людей, к увеличению стада Христова. В Нормандии, как и в Лотарингии, Карл был удачлив в своих делах.
Успех этот объяснялся не личными качествами Карла, и не простым везением. Он проистекал прежде всего из нового содержания королевской власти и нового распределения реальных полномочий внутри королевства. Главное заключалось в отношениях между королем и маркизами, и прежде всего с первым из них Робертом. В течение более двадцати лет Роберт и его клан верой и правдой служили королю, поддерживая его на востоке и на западе. За это король признавал за Нейстрией абсолютную автономию в междуречье Сены и Луары: графства, епископства, земельные владения контролировались только Робертом. Действительно, хотя титулы практически ничего не значили, — но граф Парижа, Тура, Блуа, Анжера… был еще и королем Нейстрии. В 914 году Карл признал за сыном Роберта Гуго права наследника. С согласия короля — а мог ли он, хотел ли поступить иначе? должность маркиза в Нейстрии стала передаваться по наследству. То же самое происходило и в Бургундии. Граф Ричард правил здесь один, вместе со своими родственниками и друзьями, среди которых ближайшим был Манассия из Вержи, граф Шалонский, ставший вскоре его зятем. В подчинении Ричарда находились графства, но он — факт примечательный! не владел ими непосредственно. Из восемнадцати бургундских графств ему не принадлежало только Маконнэ. Будучи одним из самых знатных, Ричард к концу жизни называет себя в некоторых документах герцогом. Но это были его собственные документы, а не королевские грамоты.
