Франческо Пацци приподнялся, сжав кулаки, и с ненавистью смотрел на Петруччи.
– Не дерзайте тронуть меня! – кричал архиепископ, указывая на свой крест. – Проклятие церкви падет на вас!
Браччиолини беспомощно опустился на стул, с мольбой простирая руки и говоря жалобным голосом:
– Я служу при кардинале Риарио, отправьте меня к нему, лишь ему одному я могу дать отчет.
– И он не избегнет нашего суда, если участвовал в этом преступлении, как можно заключить из ваших слов, – сказал Петруччи и обратился к солдатам: – Выполняйте приказание вашего гонфалоньера немедленно!
Два солдата схватили Браччиолини, который от страха даже не сопротивлялся, другие принесли веревки, накинули ему петлю на шею, открыли окно, и через минуту он уже висел на карнизе; раздался крик, потом глухой хрип, когда сброшенное тело затянуло петлю. С улицы послышались громкие радостные вопли все увеличивающейся толпы.
Крики «Палле! Палле!» и «Смерть убийцам, смерть предателям!» неслись со всех сторон.
Франческо Пацци совершенно изнемогал от боли и потери крови. Его тоже поволокли к окну, и он с презрением плюнул, проходя мимо архиепископа. Тот отчаянно сопротивлялся и изрекал страшные проклятия в адрес гонфалоньера, неподвижно стоявшего у своего кресла. Но и архиепископа солдаты схватили, привязали к карнизу и выкинули в окно.
Еще громче заревела толпа, увидев в окне Сальвиати в архиепископском одеянии с сияющим бриллиантовым крестом на груди. Петля запуталась в его воротнике и не сразу затянулась.
– Предатель, низкий предатель! – кричал он, повернувшись к висевшему рядом Франческо Пацци, и с бешеной злобой укусил мертвое тело.
Наконец петля затянулась, и удушливый крик положил конец его проклятиям.
– Правосудие свершилось! – торжественно произнес Петруччи. – И так будет со всеми, кто осмелится поднять преступную руку на республику и ее священные законы. А теперь, друзья мои, пойдемте к Лоренцо выразить ему наше сочувствие в его тяжелой утрате и нашу радость по поводу его спасения.
Он вышел из зала заседаний и пошел среди почтительно расступавшейся толпы, которая приветствовала его радостными криками.
Улицы представляли собой ужасающее зрелище: везде лежали окровавленные трупы, так как народ беспощадно убивал всех сторонников Пацци. У бенедиктинского монастыря собралась большая толпа, и издали был слышен дикий, страшный рев. Когда гонфалоньер со своими товарищами приблизился, толпа хлынула к нему с криками «Палле! Палле!».
