«Мишку» знали все кучера и «охотники» в городе и очень хотели бы его «обойти», но это им никогда не удавалось.
Стоило посмотреть, как «Мишка» отчетливо и ровно чеканил мускулистыми задними ногами. Николай торжествовал: «налегке ему ни почем… Поклонись на прощание»!.. пускал он по адресу отставшего бегуна.
Действительно, «Мишка» был конь замечательный и по резвости и по выносливости.
На правой его ляжки была характерная отметина: довольно углубленный рубец, плохо обросший дымчатой шерсткой.
Николай объяснил мне, откуда взялся у «Мишки» рубец. Еще двухгодовалым «в ночном» «Мишка» подвергся нападению волка и, с окровавленным задом, все-таки, отбился от него.
Выхваляя «Мишку», Николай никогда не упускал случая повторить то, что я от него слышал уже много раз:
— Ведь он у нас доморощенный, в Катериновке у папаши покойного вашего на первом счету был. Лошадь, можно сказать, золотая, особенная… Сами видали, кто его в городу обойти может, а ведь тоже лошади не плохие…
А ход тебе какой: сырое яйцо положи ему промеж ушей, не уронит. Папенька ему, масть в масть, и пару подобрал, тоже вороной… Ну куда, и году не потрафил, — загонял его «Мишка»… «Черкеса» второго заганивает, а ведь из-за хода только и польстились. Уж куда тут! Истинной пары ему не найти.
Во двор все знали, что «Мишка» лошадь «особенная». Когда Николай подавал к крыльцу, не было случая, чтобы мама, сестра и кто бы ни садился в экипаж, не заметил и не приветствовал «Мишку». Кто только не давал ему сахара!
Даже тот случай, когда пьяный Николай вывернул маму, и тот послужил к прославленно «Мишки».
Если бы не «Мишка», мамы не было бы в живых. Когда подбросило экипаж о тумбу, «Черкес» ошалел и метнулся подхватить, но «Мишка», сразу поняв в чем дело, уперся как вкопанный и не дал ему понести.
Если бы лошади тогда понесли, не уцелел бы никто.
Выходило ясно, как Божий день, что «умный Мишка» спас жизнь нашей мамы.
Понятно, поэтому, что он, в сущности, был членом семьи нашей, а вовсе не лошадью.
Сам Николай и тот хорошо сознавал услугу, тогда ему «Мишкой» оказанную.
Он пресерьезно и обстоятельно пояснял:
— Кабы тумба слева пришлась, он («Мишка») завсегда бы ее обошел, а то она справа, ему и не видать, а тот («Черкес») прет куда ни попало, не разбирая… Спасибо «Мишке», он ему подхватить не дал, я сам бы живой не остался.
Николай и «Мишка» были самыми большими моими приятелями из всего двора, но и все обитатели, более или менее, дарили меня своим приветливым вниманием. И я чувствовал себя легко и радостно в общей атмосфере ласковой приязни.
