Сикора вскочил со стула и ринулся к выходу, он умудрился обернуться и посмотреть на генерала, нет не на него самого, а на его красную бегемотную шею с мутной каплей. Сикору вновь затошнило и он, как-то неестественно крякнув, вылетел в приемную.
***
- Лиза! Все очень серьезно! Уже переполох поднялся! До Москвы дошло! Скорее всего, от нас его скоро заберут! Тут главное не облажаться! Поняла? Главное не облажаться не дать ему говорить вслух, так что бы потом его записали и на расшифровку не отправили. Он что-то тебе уже говорил? Он что-то сказал? - взволнованно бормотал Щупп.
Он говорил, словно был в бреду, быстро и как то отрывисто. Временами прерываясь смотрел по сторонам сквера. Лиза в свою очередь смотрела на шефа и слегка улыбалась. Ей было смешно смотреть на человека, который был ее начальником, и который, боялся окружающих, как школьник двоечник завуча.
Они сидели в дальнем углу сквера разбитого при медицинском центре, в резной деревянной беседке. Плотные кусты скрывали их от окружающих случайных прохожих или гуляющих пациентов. Вообще, этот сквер, многие называли: "местом свободы". Здесь можно было говорить совершенно спокойно, не боясь, что разговор будет записан сотрудниками ФМБ. И дело был вовсе не в том, что подслушивающих устройств тут не было. Их было ровно столько, сколько по всей территории топорыжкинского центра. Просто тут, по какому-то загадочному стечению обстоятельств, аппаратура не реагировала на человеческую речь. Сквер был словно заколдован от прослушек и прочей шпионской ерунды. Сначала об этом мало кто знал, но в дальнейшем все-таки информация утекла из охранного ведомства и народ, тут же начал использовать это сквер, как место для самых сокровенных переговоров, разговоров и признаний.
Вот и Щупп с Палкиной не раз тут вели беседы, которые не предназначались для ушей сотрудников четвертого отделения.
Лиза была спокойна.
Она понимала, что два взволнованных человека сейчас будет просто перебор. И ничего хорошего для них с главврачом от паники и суеты не предвидится. Девушка взяла Щуппа за руку и ласково сказала:
- Да успокойтесь, он ничего еще не сказал...
- Но пытался?
- Но пытался. Он уверяет, что отравился. Он говорит, что отравился каким-то препаратом, а точнее бальзамом. Он думает, что находится в токсикологии. Он не знает еще о времени.
- Так, - мрачно выдохнул Щупп. - Придется ему как-то аккуратно об этом говорить. Придется. Ой, боюсь я на неадекватность. А вдруг, он все помнит?!
