А потом Мовшович увидел брата Деда, своего двоюродного дедушку Давида. Он весьма задорно в гордом одиночестве танцевал фокстрот. Его обвивали языки пламени. Которые хлопали с легким шумом, задавая заводной ритм. Звучала музыка какого-то непонятного инструмента. На нем играла жена двоюродного дедушки тетя Рая. Играла одними ногами. Потому что играть руками или хотя бы помогать ими она не могла. В сорок втором году в лагере Равенсбрюк ей в запястья вспрыснули сулему. А пламя на двоюродном дедушке Даиведе имело своим происхождением город Каунас. Где двоюродного дедушку сожгли в гетто.
А вокруг болтались другие предки Мовшовича. Об одних он имел весьма смутное представление. Других вообще не знал. Ибо что он мог знать о купце из Любека, лекаре из Гранады, талмудисте из Александрии. Словом перед Мовшовичем проползла бесконечная шобла предков Мовшовича. Умных и глупых, сильных и слабых, здоровых и больных, богатых и бедных, храбрых до безрассудства и обсерающихся от страха. И вся она разворачивалась в жестокой битве за его рождение. Но что обрадовало Мовшовича, среди призраков, населяющих пустыню за стеной, не было его матери. Впрочем, когда он поднимался по лестнице к Богу, она была жива. А раз он ее не видел, значит, жива и сейчас... Хорошо...
Попытался Мовшович проникнуть к своим через стену Храма. Но не смог. И свои не могли обнять Мовшовича.
- Господи, - плакал Мовшович, - пусти...
- Я бы рад, Мовшович, - с грустью отвечал Господь, - но не могу. Уж так в моем мире устроено, что все разделены верой. Разделены мечом. Который со скорбью принес в мир другой мой сын. Овцы разделены с козлищами. Зерно с плевелами. Создай свой мир, Мовшович и соединяйся. Я тебе в том не буду препятствовать.
И Господь умолк. А Мовшович обратился к ученикам:
- Слова разделения - это завет ненависти, а не любви. Завет, разделяющий людей не по делам, а по словам. Откровение наказания людей, не услышавших слова Божьего. Или по слабости своей, без помощи Божьей, не принявших его. Или не понявших. Так можно ли карать за незнание? Можно ли лишать бесконечного будущего слабых. Можно ли окончательно уничтожать не до конца уверовавших? Нет! Их надобно либо научить, либо укрепить, либо простить. Вместо меча разделяющего нужен сосуд вина, Соединяющий. И масличная ветвь Утоляющая. И тогда все люди, без изъятья, соединятся у престола Божьего. И Царство Божие воцарится в мире живых. И в мире мертвых. Несмотря на веру.
