– Ведь вы, хоть и провожали эту мадемуазель тем вечером, все же ненадолго разлучались, не так ли?
– Уф, а я думал здесь все уже решено! – Я невольно обмахнулся бахромой от скатерти. В узком кабинетике становилось нестерпимо душно.
– Не решено главное. – Пикар радушно улыбнулся сквозь бокал. – Кого из вас объявить русским шпионом?.. У меня достаточно поводов как для ареста мадемуазель, так и вашего – с вашим-то русским происхождением…
Он говорил нарочито обыденно, хотя и не сводил с меня взгляда. Посмеивался и пил вино!
– …и кому я отдам предпочтение – только в моей власти. Впрочем, отчасти и в вашей.
Я медленно, будто смакуя, тянул свой бокал. А мысль при этом лихорадочно работала.
– Что вы хотите? – задал я осторожный вопрос. Сознаюсь ли я «во всем», или ни в чем, или частично, такой вопрос уместен во всех случаях.
И тут Пикар грузно и как бы нехотя встал, подошел к узкому шкафчику в углу кабинета, отворил дверцу и… на свет явилась ТА САМАЯ трубка фамильного свитка!
Я даже вскочил. Стыдно об этом вспоминать, – попытался вырвать трубку из рук. Пикар насмешливо и ловко отдернул руку.
Я рванул из кобуры пистолет – и Пикар резко кинул мне трубку. Так неожиданно, что ловя ее, я пистолет уронил, и цапнул серебряный свиток неловко – обеими руками. Свернул круглую крышку – древний футляр был пуст.
Я вскинул глаза на Пикара – он спокойно и внимательно следил за мной.
Что-то заставило меня получше приглядеться к трубке… На ней был другой камень! Не кровавый гиацинт, а розовый топаз.
О Боже всемилостивый, это что же?..
Полковник невозмутимо, как лекарь душевнобольных, наблюдал все мои реакции. Уж не знаю – видно было это со стороны или нет, но я начинал кое-что понимать.
– Мне нужен первый свиток, – садясь, сказал Пикар.
Присел и я.
– Так вот кто копался в моем рюкзаке и переворошил всю постель! – Я улыбнулся через силу этой каналье.
Пикар уже снова разливал по бокалам вино.
– Мои извинения. Я недооценил вашу предусмотрительность. Кто ж станет хранить столь важный документ среди склонных к любопытству боевых товарищей. И я не стал бы.
– Вы следили за мной все это время. Почему?
Пикар пожал плечами, словно говорил: работа, мол, такая.
– Мы еще в Париже уделили должное внимание всем приближенным императора. А ваш батюшка был с ним даже дружен одно время. Накануне русской компании мы не могли не заинтересоваться пристальнее его родословной и связями.
Говоря это, Пикар осторожно забрал со стола трубку и принялся, точно в философической задумчивости, похлопывать ей о ладонь…
