В случае с их найденышем все складывалось непросто.
Да, его состояние медленно улучшалось. Тяжко и, казалось, неохотно выбирался из забытья. А выбравшись, стал удивлять.Тот день, когда лечащий мальчика врач объявил Ивану, что пациент стабильно пошел на поправку, забыть невозможно. Обрадованный Иван вошел в палату, увидел серьезные глаза мальчика, растерялся, испугавшись возможных вопросов. А ребенок произнес:
– Здравствуйте. Я вас узнал.
Он очень красиво и чисто говорил. Есть такие интонации, по которым всегда определишь, что ребенок воспитывается в культурной среде. Что-то весьма уловимое, позволяющее впоследствии называть выходца из такой среды вшивым интеллигентом. Ну да. Ребенка растила бабушка, учила, надеялась. Мысль эту лучше было не продолжать… Хотя (тут Иван чуть усмехнулся) данный конкретный юный интеллигент уже успел побывать вшивым. Да и кого минует чаша сия в детстве?
– Здравствуй! Узнал? И отлично. Значит, ты что-то запомнил? Как я тебя в одеяло завернул, в больницу повез? – Ивану очень о многом хотелось рассказать Алеше, он только боялся огорчить его лишним вопросом.
– Одеяло я помню. Но то, что это были вы, нет, – ребенок слегка замялся, словно подыскивая объяснение своему тогдашнему состоянию. – Я плохо видел тогда, наверное.
– Тогда что же ты помнишь? Как я приходил к тебе сюда?
– Это само собой, – кивнул мальчик. – Но я помню, что вы в моем дворе живете и у вас красивая большая машина.
– Вот это да! Ну, у тебя и память, брат! Как же ты запомнил?
– Я перед болезнью часто во дворе гулял. Один. Вот и смотрел, как вы утром уезжаете, а вечером приезжаете. Мечтал покататься на машине.
– А я тебя не видел. Ни разу, – сокрушенно признался Иван.
– Ну да, – подтвердил мальчик. – Не видели. Я же маленький. А вы высокий. Трудно увидеть.
– Но теперь… Знаешь, теперь ты сможешь на моей машине хоть каждый день кататься, – радостно сообщил взрослый ребенку.
Тот помолчал, словно собираясь с духом.
– Меня в детский дом теперь отдадут. Мама умерла, – наконец сказал он.
Иван ужаснулся, насколько обыденно это прозвучало. Малыш все знал и смирился с судьбой.
– Кто тебе сказал? – только и смог спросить он.
– Про маму? – спокойно уточнил Алеша.
Иван кивнул.
– Кто мне сказал? Никто не сказал. Только я сам видел. Это же понятно. Бабушка умерла. Тоже так лежала. Потом мама так лежала. Вот и все.
– Ты… Ты что? Сразу понял? – совершенно потерянно проговорил взрослый.
– Лег спать, живая была. Проснулся, вижу, спит еще. Ну, я ей не хотел мешать. Ждал. Есть хотелось.
