«Националь» уже виднелся.
– Ты не переживай, – обратился к Люше ребенок. – У меня все нормально. У всех свое в жизни. И так тоже живут.
– О господи! – сказала Люша.
Мальчик высвободил свою руку и отошел. Шаг, два – и исчез. Словно все это ей привиделось. И лучше так и думать: привиделось.
Люша перевела дух и направилась к Тверской. Кирилл неотступно следовал слева.
– Не лезь ни к кому со своей добротой! – вдруг сказал он очень зло. – Не знаешь жизни, сидишь под крылом у своих чокнутых папочки с мамочкой, а думаешь, что самая умная.
– Это ты чокнутый. А мы с родителями – нормальные, – не вынесла Люша.
– Нормальные в свой дом чужих не пускают. Нормальные понимают законы жизни, как они есть. А вы именно чокнутые.
– Так и оставь меня в покое, отойди. Я не хочу с тобой рядом идти, – потребовала Люша.
– Не понравилось тебе тогда со мной, – сказал Кирилл задумчиво. – Что тебе не понравилось? Я тебе жениться предложил. И ты – взрослая. Ты же сама хотела. Я тебя имел, а ты меня хотела. Молчала же. А вот когда тебя имеют, а ты не хочешь – это знаешь, что такое? Это – как вот тот парнишка. Терпишь годами и ждешь, когда в силу войдешь.
– Заткнись! – завопила Люша. – Не смей говорить, о чем не знаешь! Хотела! Имел! Помойка все это! Пусть я чокнутая! Но к твоей нормальной помойке даже близко не подойду. Лучше сразу сдохнуть!
Прохожие на Тверской с равнодушным любопытством поглядывали на ее истерику.
– Лучше сразу сдохнуть? – подхватил Кир. – Может быть! Только не получается так вот легко взять и сдохнуть, как хотелось бы. И приспосабливаешься… И сам жопу подставляешь, чтоб не так больно было. Человек много чего выносит из того, что себе и представить страшно. Вон, видела его? У него все нормально. Перетерпит, будет еще лучше. А куда денется? Или убьют, задушат, как куру, шею свернут. Или – надо ждать. Тебя твой папаша не трахал? Не трахал! Тогда сама заткнись и не смей о других людях судить. Ты ничего не поймешь. У меня вон мамашка – такая красавица народная, все о большой любви мечтала. Отца моего прогнала, мало он ей денег приносил, не настоящий мужчина был он ей поэтому. А потом нашла настоящего. И при деньгах, и такой весь мачо. Любовь! Похожая на сон! А как же! И так сыночка ее любит! Такой заботливый! Просто – родной папочка! Она меня все инструктировала, чтоб папой его называл. «Он столько для тебя делает!» Папа… А этот папа, как из школы приду, брал меня, как буратину и имел, как хотел. Вот это – папа! И попробовал бы я пикнуть! Он так и сказал мне: «Удавлю!» Я ему верил. Он мог. Конечно, когда я вдруг случайно подрос и стал выше его на голову после лета, я тоже кое-что смог…
