– Ну, что сказать… Будем выцарапывать. Пневмония двусторонняя. Раз. Крайняя степень истощения – два. Педикулез – это три, но это так, ерунда.
– Педикулез – это? – вопросительно глянула на Ивана Люша.
– Это вшивость, это забудь. В два счета выведем, – успокоил тот.
– Но там и еще… Разобраться надо. Кровь взяли на ВИЧ, РВ, гепатит. Обследуем всего. Но пока надо из пневмонии вытаскивать.
– Тогда мы сейчас поедем, – решил Иван. – Если что-то срочное: я на телефоне в любое время. Если нет, я сам отзвонюсь через пару часов.
– А поесть ему можно привезти? Соки? Бульон? Фрукты? – спросила Люша.
– Обязательно. Все привезете. Но чуть позже. Сейчас мы его выходим, а потом и до соков очередь дойдет, – пообещал доктор.
Они попрощались с врачом и бодро отправились к машине Ивана.
– А что с собакой? Ее надо куда-то пристроить, – вспомнила Люша.
Она опять услышала внутри себя детский тихий монотонный голосок: «Помоги мне, собачка», и сердце ее сжалось.
– Как он говорил: «Помоги мне, собачка», а? Это что ж творится такое на белом свете? – услышала она возглас Ивана.
Похоже, думали они об одном.
– С собакой, Люша, все просто. С собакой мы решим все в пять минут! – весело сказал Иван, открывая дверь машины перед дамой.
Пес радостно приветствовал их из своего убежища.
– Собака сейчас будет обследована, выкупана, пострижена. И потом останется жить у меня, – продолжил Иван свою мысль. – С собакой просто. Вот с человеком как быть?
– Человека… придется мне взять человека, – неожиданно для самой себя проговорила Люша. – Не знаю, как это делается, но если дадут, я возьму.
– У тебя двое. А у меня никого. Я взял бы. Но мне вряд ли дадут: одинокий разведенный мужик – сама понимаешь, кто. Педофил или гей. Или все в одном флаконе.
– Если так, и мне могут не дать – я тоже разведенная.
– Слушай, а кстати, вот скажи мне, разведенная мать, без обид: разные туфли – это концептуально? – не выдержал Иван.
– Да! Именно так! Жаль, ты меня в восемь утра не видел. На мне еще колготки были. На шее. Детские. Вместо шарфа, – горестно поведала Люша.
– И чего это? В знак протеста?
– Ага. Против раннего вставания. Понимаешь, концепция такая: пока соберешь двоих детей с вещами на выход, едет крыша. А когда едет крыша, незаметно для себя обуваешься вот как я сейчас. Да еще и колготки вместо шарфа на шею наматываешь.
– Супер! – отметил Иван. – Как все просто оказалось! А ведь фиг знает что подумать можно. Успокоила ты меня.
– Не собиралась ни волновать, ни успокаивать. Я такая, какая есть. И мне не надо, чтоб кто-то меня принимал или не принимал. Мне не надо даже, чтобы на меня смотрели. Не нравится – можно отвести взгляд. И все. Я же не спрашиваю, почему ты в одинаковых туфлях. И тому подобное, – возмутилась Люша.
