– Если так – да.
– Дважды удача! Доказательство, что ты сделал своё дело, как бы там ни было. И вот наступает последняя ночь. Тебе осталось решить, что делать с буровыми журналами. Сдать в архив нельзя, скважина не оприходована. Возможно, действительно пришлось пойти на приписки, чтобы оплатить людям работу… Подожди, я сейчас… Вот – примерно такой пакет в таком же брезенте. Допустим, это и есть документы с той буровой. Ночь, пурга, все спят. А ты сидишь и думаешь…
– На месте Шубина я не стал бы долго думать.
– Нет, на своём месте! Ты – это ты!
– Не имеет значение. Это – улика. Этим всё сказано.
– Да, этим многое сказано. И как ты поступишь?
– Чтобы к этому больше не возвращаться. Вот как. Открываю дверцу печки… Что тут у тебя?
– Да так, всякая ерунда.
– Заталкиваю пакет на угли и прикрываю дверцу. Всё.
– Да, всё. Я больше не буду отвлекать тебя посторонними разговорами. Скажи Андрею, пусть придёт, мне нужно поговорить с ним. А сам пока отбери с Мартынычем продукты для нас…
– Ну что, Ольга, пришли вы к какому-нибудь решению?.. Что это так чадит?
– Брезент. Он же пропитан воском.
– Какой брезент?
– В который были завёрнуты журналы. Я помогала ему как могла. Он не нашёл. Даже не стал искать. Знаете, что он сделал? Подошёл и… И плотно прикрыл дверцу. Улика, этим всё сказано!.. Господи, если бы он хоть на минуту поверил, что люди могут быть не такими, как он них думает. Что они могут быть добрыми – бескорыстно, щедрыми – даже в ущерб себе. Если бы он был хоть немного великодушней, мудрей, просто добрей, он сам бы нашёл эти журналы, и ему не нужно было бы идти эти тысячи километров!.. Где они были спрятаны, Андрей Павлович?
– Какое теперь это имеет значение? Зря вы это сделали. Может, он и нашёл бы. Пусть не сразу, не на первой тысяче километров. Ах, как зря вы это сделали, Ольга!
– Что я сделала зря?.. О Господи, неужели вы думаете?.. Оказывается, Андрей Павлович, вы совсем не знаете женщин, если решили, что я позволила это сжечь. Женщины – они бережливые!.. Вот. Все три журнала, возвращаю в целости и сохранности.
– А что же горит?
– Брезент. А в нём то, что уже не имеет смысла. Газеты десятилетней давности, мой отчёт…
– Отчёт?
– Пусть горит, всё равно он никуда не годится… Что вы будете делать с журналами?
– Верну Егорову. Он их нашёл. Пусть теперь сам решает, как с ними поступить. Так вы остаётесь?
– Да, остаёмся. Зовите всех, давайте закончим официальную процедуру…
