— Унюхали, да? — негромко спросил Гибсон.
Я сидела напротив него за исцарапанным столом, в комнате для допросов. Кабинет был стандартным, прямо копия из телевизионного детективного сериала. В помещении царила чистота и пахло свежей краской. За спиной у Гибсона виднелось зеркальное окно, которое позволяло наблюдать за допросом другим офицерам. В углу под потолком расположилась видеокамера. Огоньки на ней не горели — Гибсон не нажал кнопку на пульте.
Перед тем как войти в кабинет, мы остановились около автомата и взяли по стакану кофе. Но напиток казался мне тошнотворным. По-моему, тело Гибсона разлагалось. Только кофе у меня под носом помогал мне терпеть невыносимую вонь. Я поерзала на жестком пластиковом стуле. Почему я здесь? Раньше у меня не было острого обоняния.
— Я по вашим глазам в холле все понял, — заявил Гибсон и криво усмехнулся. — Если бы Александра не предупредила меня, что вас покусали, я бы принял вас за оборотня. Они от меня шарахаются, будто я чудовище. Болезненная реакция уже выдала нескольких особей, которых я иначе не заподозрил бы.
— И вы их засадили за решетку?
Гибсон помрачнел.
— Теоретически оборотень не является нарушителем закона. Главное, не представлять опасности для окружающих.
Ясно. Но это не спасет от уголовного преследования. Многие считают, что оборотни мечтают лишь о том, чтобы порвать окружающих в клочья. Чаще всего отношение общества можно выразить словами: «Сажайте тварей, или пусть гниют в тюрьме». Кстати, этот девиз произнес один из самых популярных политиков.
Я с легкостью убью монстра, если он будет угрожать мне или тем, кого я оберегаю. Но оборотни — за исключением трех дней на протяжении лунного цикла — являются обычными людьми. У них есть семья и работа. Они соблюдают меры предосторожности, так что нет никакой необходимости держать их в застенке.
Похоже, Гибсон разделял мое мнение, что заставило смягчиться.
— Алекс знает о вашем здоровье? — поинтересовалась я.
— Нет. Я на работе никому не рассказывал. Но скоро все закончится, — признался он. — Кстати, я не желаю оставлять после себя «глухаря».
— Чем же я могу вам помочь? — дружелюбно, но не подобострастно парировала я.
Гибсон не ответил.
— Что вы помните о прошедшей ночи? — наконец произнес он.
