Она вернулась в свой кабинет, г-н де Шовелен шел за нею; затем она закрыла дверь и, быстро обернувшись к маркизу, сказала:
— Послушайте, вы любите меня, Шовелен?
— Вы не можете сомневаться в моем уважении и в моей преданности, сударыня.
— Вы стали бы служить мне против всех?
— Исключая короля.
— И в любом случае, если вы не одобрите то, что узнаете, вы останетесь нейтральным?
— Обещаю, если вы этого требуете.
— Ваше слово?
— Слово Шовелена!
— Тогда читайте.
И графиня протянула ему бумагу, самую необычную, самую смелую, самую забавную из всех, что когда-либо поражали взгляд дворянина. Маркиз сначала даже не мог понять ее смысла.
Это была адресованная папе просьба о расторжении брака графини с графом Дюбарри под тем предлогом, что она была любовницей его брата, а поскольку каноны религии запрещают какой бы то ни было союз в подобных случаях, то брак этот крайне необходимо признать недействительным; графиня добавляла: когда ее тотчас после брачного благословения предупредили, что она собирается совершить святотатство, о чем она до тех пор не догадывалась, ее охватил страх, и брак фактически не имел места.
Маркиз дважды перечитал это прошение и, возвращая его фаворитке, спросил, что она собирается с ним делать.
— По всей видимости, отослать, — ответила та со своим обычным бесстыдством.
— Куда?
— По адресу.
— Папе?
— Папе.
— И затем?
— Вы не догадываетесь?
— Нет.
— Боже мой, до чего вы сегодня непонятливы!
— Возможно; но так или иначе я не догадываюсь.
— Значит, вы подумали, что я покровительствовала госпоже де Монтессон, не имея своей цели? Значит, вы забыли о великом дофине и мадемуазель Шуэн, о Людовике Четырнадцатом и госпоже де Ментенон? Целыми днями призывают короля подражать своему прославленному предку. Так что им нечего будет сказать. Я, кажется, вполне стою вдовы Скаррона; и, кроме того, мне не шестьдесят лет.
— О сударыня, сударыня, что я слышу? — сказал г-н де Шовелен, бледнея и делая шаг назад.
В эту минуту дверь отворилась и Замор возвестил:
— Король.
— Король! — воскликнула г-жа Дюбарри, схватив г-на де Шовелена за руку, — это король, ни слова. Мы вернемся к этой теме как-нибудь в другой раз.
Вошел король.
Взгляд его устремился прежде всего на г-жу Дюбарри, однако первые слова обращены были к маркизу.
— Ах, Шовелен, Шовелен! — воскликнул король, пораженный тем, как изменились черты маркиза, — да неужели вы вправду хотите умереть? У вас действительно вид призрака, друг мой.
— Умереть! Господину де Шовелену умереть! — вскричала, смеясь, безрассудная молодая женщина. — Да, как бы не так! Я ему это запрещаю. Вы же помните, государь, предсказание, которое ему сделали пять лет назад на Сен-Жерменской ярмарке?
