Его поцелуи стали еще более страстными, требовательными, почти неистовыми, и она, словно эхо, отзывалась на разжигающее ее пламя.
Подняв голову, он попросил:
— Скажите, что любите меня! Я хочу, чтобы вы поклялись мне, что никогда никого не будете любить, как меня!
— Почему вы не позволили… доказать вам… что моя любовь… больше, чем все остальное на этом свете? Больше, чем страх… больше, чем жизнь? — Она обняла его. — Любите меня, дорогой мой! Сделайте меня своей! Позвольте мне хоть раз принадлежать вам, чтобы мы поняли, что созданы друг для друга самим Богом!
Ее слова воспламенили лорда, и он снова начал неистово целовать ее. Внезапно он остановился и произнес низким, хриплым голосом:
— Я люблю вас и стремлюсь к вам всем своим существом. Мне мучительно касаться вас и не сметь сделать вас своей!
Он посмотрел в ее глаза, потемневшие от страсти, которую сам же и разжег.
— Но во имя нашей любви я оставлю вас такой, какая вы есть, чистой и невинной девушкой, которой я поклоняюсь!
Он долго смотрел на нее, потом встал и вышел из салона. Наталия подумала, что прохладный ночной воздух окажет на лорда благотворное действие.
Через некоторое время он вернулся. Наталия ждала его, лежа в постели, с темными волосами, раскинувшимися по подушке. Лорд невольно залюбовался девушкой. Потом подошел к ней и поднес к губам ее руку.
— Простите, дорогая! Но вы слишком жестоко испытываете меня. Я всего лишь мужчина!
— И самый удивительный мужчина на свете! — добавила Наталия. — Я вас уважаю и обожаю. Но я не умею… подавлять свои желания, как вы.
В эту ночь, когда они лежали рядом и беседовали при свете звезд, падающем сквозь незадернутые шторы, ей казалось, что они стали духовно еще ближе…
И все-таки оба прекрасно сознавали: Константинополь с каждым днем все ближе. Наталия молила Бога, чтобы начался шторм и их плавание продлилось, но на Черном море стоял штиль.
И вот, наконец наступило утро, когда они увидели очертания Константинополя в лучах восходящего солнца.
Тысячи куполов церквей и башен минаретов сверкали золотом. Все подходы к причалу были заняты. Галеры, яхты, военные корабли — словом, всевозможные суда теснились в гавани.
«Коринф» наконец причалил к пирсу, и Наталия поняла: лорд Этелстан все спланировал так, чтобы до последней минуты они оставались вместе. Он приказал Хоукинсу разбить палатку с развевающимся над ней флагом Соединенного Королевства поблизости от гавани.
Они расположились в стороне от густо населенной части портового района. Город возвышался непосредственно над ними. В его южной части виднелся дворец султана, построенный на мысе, вдающемся в Босфор. На его территории располагались конюшни, казармы, кухни, тюрьма, камеры пыток, дома обрезаний, сады удовольствий, мечети. Во всех этих зданиях тысячи людей прислуживали султану. С внешней стороны зубчатых стен, окружавших дворец, росли мрачные кипарисы, похожие на грозных часовых.
