Достичь небес | страница 17
В корзине теплового аэростата очень легко представить себе, какое возбуждение и восторг охватывали души первых «аэронавтов». Впервые в истории человечества они видели свой мир сверху, и он подобно карте разворачивался перед ними. В 1858 г. фотограф Надар (по-настоящему его звали Гаспар-Феликс Турнашон) поднялся на 78 м над долиной Бьевр во Франции и запечатлел на дагерротипе — тогдашнем аналоге фотографии — раскинувшуюся внизу землю; из-за колебаний шара получилось немного нерезко. «Прежде посмотреть на землю птичьим глазом можно было только мысленно, а значит, несовершенно, — писал он. — Теперь же у нас появятся ни много ни мало отпечатки самой природы, отраженные на фотопластинке».
Конечно, видами земли с воздуха сегодня никого не удивишь. Те из нас, кто пережил холодную войну, самые пугающие ее моменты видели в основном именно с воздуха: аэрофотоснимки кубинских ракетных комплексов; фотографии с разведывательных спутников; примерные карты с изображением радиуса ядерного поражения; сделанные с самолета фотографии ядерных испытаний.
Мне кажется, что для меня и моего поколения полет на воздушном шаре — идеальное тонизирующее средство, способ избавиться от паранойи холодной войны и вернуть то чувство безграничного изумления и восторга, которое испытал князь фон Пюклер-Мускау, пролетая над Берлином в 1817 г.: «Никакое воображение не в состоянии нарисовать ничего более прекрасного, чем та величественная сцена, которая открылась сейчас перед нашими восхищенными взорами. Множество человеческих существ, дома, площади и улицы, высокие башни постепенно уменьшались и уходили вниз, оглушающий шум сначала превратился в нежное бормотание, а затем и вовсе исчез, растворившись в мертвой тишине».
Людям иногда кажется, что из корзины теплового аэростата должна быть видна кривизна земной поверхности. Это не так: высота, на которую обыкновенно поднимаются воздушные шары, недостаточно велика. Но мало кто на это жалуется. Человек, взлетевший на шаре, обычно оказывается в плену другой оптической иллюзии, странной и очень красивой: края земли, вместо того чтобы закругляться вниз, загибаются вверх. По мере подъема создается впечатление, что находишься внутри гигантской чаши.
Эта иллюзия слишком призрачна, чтобы заметить ее с самолета; возникает она в результате дифракции — того самого явления, которое заставляет опущенный в воду карандаш казаться сломанным. Шар поднимается, и воздух становится все более разреженным; мы смотрим сверху на землю через слой постепенно уплотняющегося воздуха. Кажется, что все вокруг склоняется к нам, будто земля берет нас в ладони.
