Рос ухватил еще пучок и разделался с ним, хотя часть рассудка и задавалась вопросом, отчего он так обозлился. Разве дракон не высказал ему как раз то, что он и сам успел заподозрить, — это бессмысленное задание было ловушкой, призванной либо унизить его, либо повязать навсегда. Тогда как нарушенное слово освободило бы его разом и от обязательств, и от угроз.
Нет уж. Рисковать он не собирался. Зилант в его жизни присутствовал всего лишь какие-то минуты. А мастер Пакье растил его целых пять лет. Рос был обязан ему гораздо больше, чем какому-то чужаку. А себе самому — больше всех. Он останется верен данному слову. Может, Зилант и заслуживал спокойного сна до самого конца вечности, но так уж получилось, что он встал между Росом и свободой, обещанной мастером Пакье. Между Росом и тем будущим, о котором они с Ади столько мечтали.
Но вот заслужил ли он, Рос, это будущее и эту свободу? Он уже сомневался в своих чувствах к Ади и готов был заподозрить наставника в самом гнусном обмане. Он совершил мысленное предательство. Значит, он и сам был недостоин ни веры, ни любви.
Рос пустился бежать по дну Щели, загребая руками нити, распуская дракона на ленточки. Они бились на ветру, звезды сверкали подобно слезам, отражаясь в оборванных концах и от его рук, облепленных паутиной.
Добравшись до противоположного края каньона, он полез наверх по камням, прыгая от одного пучка нитей к другому, двигаясь точно ворчун, обрывая и перекусывая нити зубами. Потом, вспомнив про нож, он выхватил его и принялся резать, тем более что наверху нити действительно сделались толще и порвать их руками удавалось не всегда.
Он сам не знал, много ли минуло времени. Луна совсем скрылась за тучей, он больше не мог отслеживать ее путь в небесах, да, в общем, и не пытался. Он продолжал свое дело, не обращая внимания ни на боль в мышцах, ни на облепившие его густые слои паутины. Он лез все выше, он перехватывал и кромсал.
На самом верху он немного помедлил, но лишь затем, чтобы примериться для добивающего удара. Осталась последняя нить, вернее, толстый провисший канат, пересекавший каньон. С него свисало все оставшееся от дракона. Рос влез на него, зажав нож в зубах, перебирая руками, выбрался на середину и приготовился совершить необходимое.
— Даю тебе последний шанс, Зилант, — сказал он. — Скажи хоть что-нибудь такое, чтобы я передумал!
— Нет, — прошипел дракон. — Ты не можешь повернуть обратно.
Услышав точно те же слова, что и от ворчунов, Рос едва не удержал занесенную руку. Усталость успела выжечь в нем гнев, так что расправу он продолжал больше из упрямства. Это в каком смысле он не мог повернуть? В судьбу он верил не более, чем в богиню, о которой некоторые толковали. Его жизненный путь выстраивали обязательства, обещания и долги. Это от них он получал подножки, а не от какого-то вселенского картографа, все расчертившего изначально.
